Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

— Да-да, конечно, мы уйдем, но уйдем все вместе.

В эту минуту Рафтопуло (так как это был он) побледнел и сказал:

— Но что вам от меня нужно?

— Ну, довольно шуток, — сказал Гарниляр, — мы полицейские агенты, и начальник сыскной полиции желает с вами говорить.

— Говорить со мной, но зачем? — воскликнул Рафтопуло, с испугом заметивший, что один из агентов становится между ним и дверью.

— Я не знаю точно, — по-прежнему шутливым тоном продолжал Бурле, — но слышал какой-то разговор о медалях. Очень может быть, милейший, что вы совершили геройский подвиг и начальник полиции хочет собственноручно наградить вас медалью.

В конце концов агенты приступили к делу и заставили Рафтопуло опорожнить карманы, в которых оказалось несколько очень редких монет с изображением вестфальского короля Жерома Наполеона и со следующей надписью: «Heronimus Napoleon Koenig von Westphalen, 20 frank».

Эти монеты были отчеканены на парижском монетном дворе по приказанию Наполеона III при вступлении его на престол в 1852 году, в память дяди, которого он очень любил.

Они были выпущены в весьма ограниченном количестве и предназначались только для членов императорской семьи и для некоторых высших чиновников.

Антикварии на улице Лувуа имели полную коллекцию этих монет, и, незадолго до открытия Росиньоля, один букмекер на скачках получил такую точно монету от какого-то неизвестного субъекта.

Помимо всех других улик, уже одно то обстоятельство, что в кармане Рафтопуло были найдены монеты с изображением Жерома Наполеона, вполне подтверждало его виновность.

Очевидно, еще до отъезда в Италию, чтобы достать денег на дорогу, он уже начал сбывать на вес золота исторические монеты. Впоследствии оказалось, что это он подсунул букмекеру на отейльских скачках эту монету, кстати сказать, очень похожую на луидор.

Рафтопуло привели ко мне в сыскное отделение, и, прежде чем начать его допрашивать, я был уже уверен в его виновности, и эта уверенность еще более утвердилась, когда молодой грек начал отвечать на мои вопросы.

Никогда еще ни один вор не отпирался с таким глупым и ребяческим упрямством вопреки всякой очевидности и логике. Когда я спросил его, откуда он достал медали и старинные монеты, найденные у него, он ответил:

— Я купил их на моей родине в Афинах и Патрасе.

Он не ограничился кражей монет и медалей, но захватил все, что попалось под руку, и, между прочим, золотые часы господина Фенардена, номер которых мне сообщил потерпевший.

— А эти часы? — спросил я, осторожно вынимая их из кармана его жилета. — Где вы их купили?

— Также в Афинах, — невозмутимо ответил он.

В его кармане был еще алмаз, которым он вырезал оконное стекло в квартире антикваров.

Кажется, более бессмысленных ответов, к которым прибегают иногда даже очень интеллигентные люди, раз начавшие лгать и увертываться перед правосудием, я приведу здесь удивительное объяснение, данное мне Рафтопуло.

— Еще в Греции, — сказал он, — я случайно разбил окно и захотел сам его вставить. Я купил стекло и взял у стекольщика алмазный резец, к сожалению, через несколько дней я должен был уехать и по забывчивости увез с собой алмаз.

Это была детская выдумка, как, впрочем, и вся остальная система защиты Рафтопуло была в том же духе.

В его комнате было найдено несколько бумажных ярлычков с обозначением ценности и происхождении медали. Все эти надписи были сделаны рукой господина Ролина.

Очевидно, Рафтопуло нечаянно захватил их с медалями и, не находя никакого оправдания, воскликнул:

— Полиция сама подбросила эти надписи, чтобы погубить меня.

Признаюсь, этот несчастный произвел на меня впечатление ненормального. Не только в его ответах, но и во всех его поступках была какая-то странная непоследовательность.

Он происходил из хорошей семьи и получил солидное образование, говорили даже, что он доктор прав, не знаю, насколько это справедливо, но достоверно одно: что для столь образованного человека, к тому же избравшего своей специальностью кражу медалей, он обнаружил, как читатель увидит ниже, поразительное невежество в нумизматике и полное незнание цен на старинные монеты.

Например, я отыскал одного менялу в Пале-Рояль, которому он продал на вес золота несколько редких и очень дорогих монет.

Вскоре я узнал еще более курьезную подробность. Однажды ко мне заехал греческий вице-консул господин Манулопуло и сообщил, что Рафтопуло — рецидивист, ограбивший некогда афинский музей.

Действительно, между медалями, наполнившими его карманы, были найдены некоторые экземпляры, не принадлежавшие к коллекциям антикваров в улице Лувуа.

Но странное дело, Рафтопуло, пробравшийся в одну прекрасную ночь в афинский музей совершенно таким же способом, как к антиквариям в Париже, забрал все, что попало под руку, с непониманием круглого невежды. Он взял только репродукции с древних медалей, в сущности, не имеющие никакой ценности.

В то время распространился слух, подхваченный газетами, будто Рафтопуло украл репродукции медалей только потому, что директор музея и его помощники уже давным-давно взяли все оригиналы для своих частных коллекций.