Убить Саламандру

Голова начала раскалываться, и лёгкий зуд червячком проедал мозг изнутри: слишком знакомый отзвук колокольцев зазвучал вдалеке, слишком замедлились движения её конвоя. Ей любезно открыли заднюю дверь, подтверждая опасения — на сидении, занимая его почти полностью, расположился Сергей Борисович, сложив ногу на ногу и играя резинкой в руках, выводя пальцами разные узоры. Открытая дверь смутила его не сразу, и он сильно вздрогнул, выпуская резинку из рук, которая с лёгким хлопком пролетела через весь салон и затерялась где-то под ногами водителя, когда Фёдор Михайлович нарушил молчание, объявив о своём присутствии.

— Вы уже здесь, — Амерев хлопнул в ладоши, вечная улыбка не сходила с его лица, больше пугая, чем веселя, — Как вовремя! У нас есть пара часов до казни, а я как раз хотел показать нашей опасной преступнице одно интересное место.

— Я сопровожу вас, — Фёдор Михайлович немного поклонился и уверенно распахнул переднюю пассажирскую дверь.

— Нет нужды, — остановил его Сергей Борисович. — Мне достаточно водителя для сопровождения. А вас я попрошу обеспечить безопасность на Дворцовой площади. Ожидайте нас там, я приведу Саламандру точно ко времени.

— Но, Сергей Борисович, — брови капитана сложились в одну линию, — это небезопасно. Я не могу оставить её без охраны.

— Можешь.

Сергей Борисович придвинулся ближе к открытой двери и смотрел прямо на капитана, его глаза безумно блестели, а губы разошлись в стороны, превращая губы в две тонкие нити, отчего лицо великана приняло лягушачьи черты. Колокольца в голове Анки зазвенели громче, требуя подчинения, ноги подгибались, тяжёлая волна чужой воли давила на неё всем своим весом. Асфалийцы рядом опустили головы: они тоже чувствовали влияние Сергея, но не могли ему сопротивляться. Анка повторила жест, сливаясь с толпой марионеток. Тяжелее всего приходилось капитану, на которого и была направлена вся сила великана, его рука, лежащая на дверце машины побледнела от того усилия, с которым он держался за металл, стараясь не упасть. Капли пота скатывались на новую форму.

— Со мной она будет в безопасности, друг мой, — сладострастно проворковал Сергей Борисович. — Езжайте на площадь, проконтролируйте, чтобы сцена и освещение были готовы к нашему приходу, а также сдерживайте журналистов. Никто, повторяю, никто не должен попасть в Эрмитаж, пока я оттуда не выйду. Понятно?

— Да, Сергей Борисович, — глаза капитана асфалийского отряда потемнели и будто подёрнулись дымом. После получения команды его тело расслабилось.

— Вот и замечательно, дорогой мой, — великан сдвинулся обратно вглубь салона, освобождая треть заднего сиденья. — Хорошие мои, — обратился он к двум асфалийцам, что стояли по бокам от Анки. — Наденете путы на неё перед казнью, а сейчас снимите-ка их. Да, вот так. А ты, Анечка, садись скорее в машину, Савелий Викторович уже всё подготовил к твоему приезду, ты ведь не хочешь заставлять ждать уважаемого человека?

— Нет, Сергей Борисович, — Анка потёрла освобождённые запястья. Не могло не радовать, что с неё сняли цепи, на конце у которых оказался небольшой, еле заметный шпрингельный замок, который соединяясь с другими звеньями создавал петли. Когда машина тронулась, а Анка осталась наедине с пышущим энергией великаном, она успела ещё несколько раз подумать: где она сейчас была бы, если бы Влад знал об этом замочке?

С выходом на улицу микронаушник в ухе перестал шелестеть, затихнув. Анка не знала, как интерпретировать такое его поведение — он сломался или, наоборот, заработал, выходя из глухой зоны?

За первым поворотом Анка увидела очертания Мариинской больницы, и к её горлу подступила тошнота при воспоминании, что там произошло. Она словно повторяла действия предыдущего дня, заезжая в больницу, а после в Эрмитаж. Оставалось надеяться, что и встреча с Владом последует дальше.

Спустя ещё два виража водитель вывел машину на некогда величественный Невский проспект, денно и нощно наполненный людьми и автомобилями. По крайней мере таким его запомнила Анка. Сейчас машин было меньше, чем пальцев у Анки, а люди шли настолько далеко друг от друга, что трудно было представить, что когда-то тут и монетке негде было упасть, такой плотный человеческий поток тёк по тротуару проспекта. Дорогу перебежал маленький мальчик, одетый лишь в лёгкие шорты, и скрылся во дворах. Пара мужчин курили под потемневшим от сажи атлантом дворца Белосельских-Белозерских.

Дома по краям проспекта в плачевном состоянии. Во многих окнах нет стёкол. Тёмные сажевые пятна прошлых пожаров. На первых этажах разбитые витрины магазинов и облицовка зданий от врезавшихся в них автомобилей. Побитый асфальт, упавшие столбы и фонари, перевёрнутые машины и мусор, много мусора, разлетающегося по бокам от проезжающего автомобиля. Анка подозревала, что большая часть хлама — это бывшее содержимое магазинов и пустых квартир, а вот ограбили ли их люди, животные или сильный ветер — сложно сказать.