Сергей Борисович неустанно с улыбкой наблюдал за Анкой, сконфуженной под пристальным взором. Проезжая по Аничкову мосту, лишённому одного из коней, она решилась открыть рот.
— Сергей Борисович, у меня на лице что-то не так? — Анка старательно отводила взгляд, пытаясь выдать волнение за смущение.
Великан постучал указательным пальцем по щеке, размышляя над вопросом, а затем накрыл своей огромной ладонью обе руки Анки, сложенные у неё на коленях. Она подавила желание убрать их.
— Не могу налюбоваться тобой, милая. Ты так на неё похожа, — он начал гладить руки Анки, обрадовавшейся, что она голодная, иначе бы её точно сейчас вырвало.
— Н-на кого? — прервала Анка паузу, возникшую после слов Амерева, начинающего входить в транс от механических повторяющихся движений.
— Конечно, на Елизавету, твою маму. Особенно в этом платье, — он провёл рукой по платью, сквозь ткань задевая ногу Анки, а затем откинулся на спинку. — Она так красиво в нём выглядела. Я понимаю, почему Анатолий в неё влюбился. И раз он забрал Лизу, то я забрал себе платье.
— Вы что, его украли? — Анка недоумённо воззрилась на человека рядом. — Зачем?
— Потому что Анатолий забрал саму Лизу, я же сказал, милая, — Сергей ответил ей похожим взглядом, склонив голову чуть на бок. — Я тоже был в неё влюблён.
— Вы были влюблены в мою маму? — Анка в изумлении вскрикнула.
Конечно, она догадывалась об этом. Даже раньше — ещё до Слома. Однако одно дело догадываться, другое — узнать наверняка. Что человек, абсолютно лишённый эмпатии, влюблён в её добрую маму.
За спиной великана Анка мельком заметила открытое поле, но не обратила на него внимания, обескураженная откровениями Сергея.
Открытое поле некогда было Екатерининским садом, в это время года зелёным и цветущим, принимающим на своих скамейках множество праздно гуляющих туристов. Пустым полем сад стал в начале лета благодаря Юрию, водителю катафалка, вёзшему трупы на кремацию. В машине играла громкая музыка, в зубах он зажимал сигарету. После этой поездки у него заканчивалась смена и наступали два свободных дня, которые он обещал провести со своими восьмилетними близнецами. Их мама погибла в первый год Слома, оказавшись в автобусе, полном людей, который на бешеной скорости съехал с дороги прямиков в Неву. С мыслями о выходных Юрий проезжал мимо магазина Купцов Елисеевых, уже тогда зиявшего огромной открытой пастью с остатками почерневших фигурок сказочных персонажей, когда и его настигла музыка колокольцев. Он свернул в сад, где позже раздался взрыв. Распространившийся огонь не оставил от деревьев и Юрия ни следа.
— Дорогая моя, — цокнул языком Сергей Борисович и покачал пальцем в воздухе, — не «был», а «есть». Я влюблён в твою прекрасную маму по сей день.
— Но она мертва. Я её убила, — слова тяжело давались Анке, но она хотела донести их до великана.
— Конечно, я знаю, Анечка, ведь это произошло по моей вине. Савелий как раз создал прототип шлема, усиливающего сигнал моего мозга, и я захотел немедленно его испытать. Выступление на Дворцовой площади показалось мне для этого идеальным. Мой дорогой Савелий предложил использовать шлем на публике, но он просто ужасно и громоздко смотрелся на моей голове, поэтому мы решили действовать иначе: установили динамик в Лизину любимую Золотую гостиную, а я транслировал сигнал прямо из машины. Доктора сошлись во мнении, что из-за расстояния воздействие наступит позже, как раз к тому моменту, как вы должны были выйти из музея, но, — великан очень горько вздохнул, отворачиваясь от Анки к окну, — Но всё пошло не так, как мы планировали.
— Сигнал подействовал на меня, а не на маму? — уточнила свои подозрения Анка.
— Нет, милая, — не поворачивая головы, произнёс Сергей. — Сигнал должен был подействовать на всех в комнате, что и произошло. Вы все, как это сейчас называют, сломались в тот день. Просто на тебе эффект отразился сразу, а остальные только надломились, сломавшись полностью в моменты переполнявшего их счастья. Например, тот турист на Эйфелевой башне впервые выехал заграницу, а учительница начинала свой последний учебный год. С того дня мы разработали спутник, который сейчас проходит по орбите, постоянно посылая мои мозговые волны на Землю, — Сергей Борисович посмотрел наверх и провёл рукой по внутренней части крыши, словно провожая спутник в его полёте. — Мне жаль твою маму, я всегда буду помнить её и жертву, что она принесла. Скоро мы решим проблему расстояния и агрессии, и тогда мой сигнал будет приносить только радость, воздействуя уже на всех людей, а не на малый их процент.
— И тогда вы захватите мир, — невесело заключила Анка слова Сергея Борисовича.
Великан снова изумлённо посмотрел на Анку.
— Дорогая, я ведь не злодей какой-то, чтобы мир захватывать, я просто хочу сделать всех на Земле счастливыми.
— Взяв их под полный контроль? — одна бровь Анки взлетела вверх, а голос сочился сарказмом, который Сергей будто и не услышал.