Убивая тени

Я не осознавала, что схватила руку Джуда, но теперь она дарила один только холод, больше не согревая и не успокаивая. Моя ярость пылала ярким пламенем, как и мои тени.

Взгляд вернулся к Патрику, с его губ стекала слюна, пока я продолжала его душить. Его сила не покидала меня, она бушевала в груди, опаляя изнутри. Я не могла дышать, но воздух и не требовался. Я жаждала мести.

– У тебя было все, – пробормотала я. – Любовь, о которой слагали стихи. Та, с кем ты мог разделить тысячу жизней. И все же…

Мои тени сжались на руке Патрика, в которой он держал Богоубийцу. Его пальцы приобрели отвратительный фиолетовый оттенок.

– Ты выбросил нечто драгоценное, желая заполучить больше. Всегда больше, верно? Ты никогда не довольствовался тем, что уже имел.

Я стиснула зубы, ощутив ожог на пальцах. Вялая рука Джуда светилась бледно-желтым, подчеркивая мои ониксовые и синие шрамы, распространяя свою красоту и на меня. В тот миг мы обрели связь, наши силы стали едины. Я вытягивала их из его неподвижного тела – и его свет откликнулся.

Патрик выругался, бранное слово отразило десятилетия страданий и ненависти.

– Тебе всего лишь полагалось полюбить ее в ответ, но ты никогда не был способен на такую самоотверженность, не так ли? – Мои тени рывком высвободили клинок, и я протянула руку, чтобы схватить его.

Патрик послал в меня волну огня, заставив поморщиться. Он не собирался сдаваться так легко.

Я тоже.

– Теперь ты познаешь боль Рейны.

Не задумываясь ни на миг, я толкнулась в стену его пламени и обрушила кинжал точно в цель. Патрик вскрикнул, и лишь мои тени удерживали его в вертикальном положении, именно так, как мне и было нужно. Плоть рвалась, кости трещали, и кинжал пронзил его холодное, бессмертное сердце.

– Быть может, смерть, – я склонилась ближе, шепча ему прямо в ухо, – наконец-то утолит твою жажду.

Я вонзила клинок глубже и прокрутила рукоять. Патрик содрогнулся всем телом, душа его покидала. Отстранившись, чтобы встретиться с его затуманенным взглядом, я почувствовала его дрожь. А когда посмотрела вниз, обнаружила, что острие клинка светилось.

Частичка богини теперь принадлежала мне.

Свет раздулся, вырвавшись за пределы плоти, и превратился в сферу, не превышавшую размером неограненный драгоценный камень. Достаточно было протянуть руку, схватить ее – и две из трех частей сохранились бы у меня.

Но я поступила иначе.

Все еще удерживая холодную руку Джуда, я приподняла ее, подталкивая к свету. Его тело дернулось, когда сфера соприкоснулась с кожей, но я заставила его пальцы сомкнуться вокруг нее, а затем прижала руку к его груди, к самому сердцу.

Я не могла смириться со смертью Джуда. С тем, что он едва не пожертвовал собой ради меня.

– Ты никогда не видел себя моими глазами.

Свет зашипел в его ладони.

– Зачастую хорошим человеком оказывается тот, кто познал наибольшее зло, – прошептала я. Старая асидийская пословица сказала все, для чего у меня не хватало слов. Заключенный в его руке свет снова затрепетал, а затем погас.

Я думала, что таков конец, что сила Рейны исчезла вместе с душой Джуда… но затем узрела настоящее чудо.

Судорожный вдох.

Дрогнувшие в моей хватке пальцы.

Стон.

Ночь вспыхнула, когда Джуд распахнул глаза, излучая ослепляющий своей яркостью золотистый свет. Я закрыла лицо руками, плотно сомкнув веки, когда мир взорвался, и долгие минуты видела одно только пронзительное золото.

Издалека раздалось мое имя, таким мягким и кристально чистым звуком.

Я страшилась надежды, боялась верить, что оно прозвучало из уст мужчины, который лежал в луже собственной крови. Если я ошибусь…

– Киара.

По щекам скатилось тепло, и я ощутила привкус соли.

– Не плачь, Киара. – Пальцы очертили линию челюсти, скользнули к щекам, нежным прикосновением срывая с уст сдавленный всхлип. Ослепительный мир медленно тускнел, а лучистый свет угасал, как свеча. Но я все равно не открывала глаза.

– Взгляни на меня, – умолял голос Джуда, и пальцы, касавшиеся щек, опустились к подбородку. – Прошу.

Возможно, все дело в боли, заключенной в одном-единственном слове, но я не могла не подчиниться. Джуд. Мой Джуд снова взмолился – и я со слезами распахнула веки.

Подо мной, вздымая и опуская грудь, лежал капитан, чье тело сохраняло золотистый блеск.

– К-как? – задыхаясь, спросила я и взяла его за руку.

Его убили у меня на глазах. Я не понимала. Руками принялась ощупывать его скользкую от крови грудь.

Не виднелось никакой раны, но я оставила свой след. Вместо гладкой кожи прямо под сердцем разрослись черные вены, напоминая кривое дерево. Шрамы точь-в-точь повторяли мои, и я осознала, что, хотя и спасла капитана светом Рейны, еще и навеки запятнала его своей тьмой.

– Киара, – пробормотал Джуд, моргая, словно тоже не верил, что я здесь, жива и невредима. Он прижал ладонь к моей щеке.

В глазах потемнело, и тело покачнулось. Руки, уже не принадлежавшие Джуду, обхватили меня за талию. Джейк.

– Я держу тебя, Ки, – заверил друг, притягивая меня спиной к своей груди. Я прижалась к нему, позволяя Джейку обнять меня.