Участники

– …Это попытка выразить принципиальную неспособность сегодня говорить художественным языком. Мы живем в мире, когда марксовский эпистемологический разрыв, как его определяет Альтюссер, лежит не в пространстве философии в частности или даже в пространстве науки в общем, а именно в пространстве художественного высказывания. Мы сегодня наблюдаем в реальности такое, что нам очень тяжело читать художественные тексты. Они слишком просты, глупы и поверхностны, по сравнению с реальностью.

– Ты не против, если к нам присоединится мой друг? – спрашивает Андрей, не отрываясь от телефона.

Костя молча смотрит на Андрея, но тот не поднимает головы.

Машина тормозит, открывается задняя дверь, и в салон заглядывает парень.

– Садись вперед, – говорит Андрей.

Дверь захлопывается. Водитель откатывает переднее кресло немного назад, и на него запрыгивает энергичный блондин. Его зовут Артур. Он из того круга, который никак не определен. Из того «семейного» круга.

Он пристегивается и оборачивается назад.

– Артур, – протягивает он руку. Сын богатых родителей. Окончил Лондонскую бизнес-школу, во всяком случае так написано на его странице в фэйсбуке, но нигде не работает. Судя по инстаграму, он много путешествует. У него сто двадцать тысяч подписчиков и большая часть постов о ресторанах и закусочных. Раз в неделю, помимо других фотографий, он выкладывает фото еды с адресом, каждый раз в другой точке мира, никогда не повторяет города подряд, и рекомендациями, что есть и сколько стоит.

– Константин.

– Как выставка? Стоит сходить?

– Костя, как думаешь? Хорошая выставка?

Артур смотрит на Костю. В его взгляде и жестах нет ни угрозы, ни подозрительности.

– Я не понимаю в современном искусстве. По-моему, это какая-то халтура.

– Я же тебе говорил.

– Ну я там был не за этим. Хотя, справедливости ради, замечу, что это действительно халтура. Судя по тому, как быстро ее раскупали. Саша зовет нас после ужина в «Бутик». Поедешь? Есть уже планы?

– Давай.

Машина сворачивает, петляет немного и в конце концов останавливается. Все трое выходят из такси, переходят улицу и заходят в арку. В темном колодце дома, напротив арки, под тусклым фонарем виднеется дверь, у двери табличка: на черном фоне два красных иероглифа, один под другим. Андрей нажимает кнопку звонка у двери, и они проходят внутрь.

За красным занавесом их встречают улыбающаяся китаянка и охранник-китаец. Костя думает, что видел таких больших китайцев только в кино.

Китаянка с листами меню проводит их через зал, в отдельный кабинет с красными бархатными занавесками. Там полукруглый диван и лаковый резной столик красного цвета. На стенах висят черно-белые фотографии из жизни Китая конца XIX века: женщины в традиционной одежде, подростки с бритыми головами, чтобы осталась только длинная черная косичка, какая-то сутолока из лошадей, людей, тюков с какими-то вещами, и везде изогнутые черепичные крыши.

Андрей снимает пальто и вешает его. Потом берет пальто Артура. Костя вешает свой пуховик на крючок на противоположной стене.

– Кстати, забыл сказать, Слава звонил, – говорит Артур. – Предлагает в эту субботу.

– Давай позже.

Они рассаживаются – Костя напротив Андрея, Артур в глубине. Костя берет меню – плотные листы желтой бумаги с помятыми краями, – но там все по-китайски. И хотя под каждой серией иероглифов есть текст на английском, это не очень помогает.

Артур звонит в колокольчик, и появляется официантка.

– Ты как обычно? – спрашивает он у Андрея.

– Да. Костя? Ты будешь мясо или рыбу?

Они смотрят на него.

Он чувствует слабость и из-за этого злится. Как будто его заманили в ловушку. Если он хочет добиться своего, ему нужно контролировать ситуацию и оставаться спокойным, но сейчас он не способен сделать заказ и зависит от того, что закажут парни.

Он мысленно выдыхает и откладывает меню: – Мясо.

Артур делает заказ по-китайски.

– Я заказал тебе мясо веревочками. Ты когда-нибудь ел китайскую кухню? Не лапшу, а традиционную?

– Нет, – качает он головой.

– Это простое блюдо, без излишеств. Для первого раза, я думаю, будет хорошо. Мясо, обжаренное в кисло-сладком сливовом соусе.

– Это «Мраморная лодка Императрицы Цыси», – говорит Андрей, когда китаянка, все записав, выходит, – очень хороший китайский ресторан. Я отойду помыть руки.

– Императрица Цыси?

– Да, – подхватывает Артур. – Она правила Китаем с шестидесятых годов девятнадцатого века до 1908-го, кажется. Они собирались после войны, которую они проиграли мэйдзинской Японии, это был такой период в Японии, когда она переходила от стадии феодализма к стадии развитого империализма, или как-то так. Там лет пятьдесят понадобилось, чтобы сделать Японию одним из сильнейших игроков современного мира. Корпорация «Митсубиси» тогда появилась, кстати.