Учебник житейской науки (СИ)

– Что я тебе противен вновь! – рявкнул мужчина, вскакивая с кровати и начиная метаться по комнате, точно тигр в клетке.

Гастон следил за ним совершенно растерянным взглядом, чувствуя, как холодный пот выступает на спине и на лбу, как руки начинают мелко дрожать от услышанного. Что заставило его так подумать? Неужели он и впрямь провинился, и теперь их отношения вернутся к начальной точке?

– Если всё так, то зачем ты здесь?! – рявкнул, развернувшись, граф, и от его голоса задрожали стёкла в окне. – Ты знаешь, как я тебя люблю, что я мог бы тебя отпустить!

– Рудольф, но всё это не так. – выдохнул Гастон, поднимаясь с кровати и осторожно протягивая руку к оборотню, но его грубо отпихнули.

– Ты сам сказал это не далее, как пять минут назад. – огрызнулся хозяин особняка, сверля мужчину взглядом и нервно кусая и без того окровавленные губы.

– Это был сон. Всего лишь сон, – попытался достучаться до возлюбленного брюнет.

Замерев напряжённой тенью возле окна, Рудольф смотрел на него лихорадочно сверкающими глазами, не смея поверить его словам и напрягаясь всё больше. Всё его тело было словно натянутая тетива лука – он готов был рвануться вперёд, вжать возлюбленного в кровать, срывая с него одежду, вбиваясь в его тело, кусая, лаская, вырывая из груди крики и мольбы о пощаде.

– Прошу, мой граф, ложись. – взмолился Гастон, подойдя к графу и взяв его за руку, после прижав ледяные, дрожащие пальцы к собственным губам. – Завтра отправимся в город, развеемся. Ты придёшь в себя. Ты только ложись, поспи, я буду рядом.

– Обещай. – выдохнул мужчина, прижав к себе любимого и, не услышав его ответа, прижался губами к его губам, жадно целуя их, кусая.

Обнимая своего словно свихнувшегося графа к себе, целуя его в ответ, Гастон с некоторым испугом смотрел на него из-под полуприкрытых век. Через миг Рудольф обмяк в его руках, как марионетка, у которой подрезали нити кукловода. Поддержав оборотня, Гастон уложил его обратно на кровать, не став накрывать одеялом – Рудольфа всего трясло, он исходил жаром, но тело его было ледяным. Приоткрыв окно, охотник вернулся к кровати, напряжённо вглядываясь в лицо, в напряжённое тело любовника. На этот раз мужчина спал спокойно и, можно даже сказать, безмятежно.

Звёздное небо слабо сверкало, точно сотни подсвеченных бриллиантов, переливалось, только начавшая свой цикл луна заглядывала в окно, словно проверяя своих невольных подчинённых, смутными бликами лаская тело истощённого графа, очерчивая каждый изгиб, делая тени под глазами мужчины лишь чернее, более пугающими. Страх за возлюбленного разгорячённым железом и комком из змей копошился в груди, пронзая сердце раз за разом. За двенадцать лет совместной жизни они столько всего вместе преодолели! Не было и дня, чтобы они не зарычали друг на друга, не проходило и месяца без крупномасштабной ссоры, но они всегда находили общий язык и вновь приживались друг с другом, начиная ластиться, ласкать друг друга, стараясь сберечь и не дать уйти, хотя ни один из них об этом не думал.

Пальцы Гастона скользнули по впалой щеке графа, что вновь судорожно задышал и начал хмуриться.

– Что снится тебе, мой граф? – чувствуя, как дрогнули от некоторого страха губы, поинтересовался Гастон у пустоты, вглядываясь в измученное лицо. Тихо склонившись и коснувшись губ графа, охотник едва не вскрикнул от жара, который они излучали – пересохшие губы были опаляющими, как и хриплое дыхание, что с них срывалось.

Городок жил собственной жизнью, отличавшейся от той, что была в огромных городах. Она была куда как более полной в смысле забот, но куда как спокойной, чем там, где всегда носились деловые мужчины и прекрасные дамы в пышных юбках ездили в каретах, бросая высокомерные взгляды из-за ажурных шторок, переглядываясь со случайно встретившимся фаворитом. Торговцы бойко расхваливали свой товар, зазывая к себе, желая получить побольше денег за день, чтобы потом с чистой душой осчастливить семью и отправиться пить со своими близкими приятелями, которые стоят друг за друга стеной. В городе жизнь фальшива, пропитана влечением к собственной выгоде, а потому общество там состоит из подставляющих друг другу задницы и людей, чтобы поскорее закончить с перепихом и подставить задницу другому. На том все отношения и строились всегда – удобнее устроиться, получить удовольствие и отправиться по своим делам, предав в пользу того, кто дал лучшее.