Читаем Ученик афериста (СИ) полностью

Я вышел из шатра и с наслаждением вдохнул свежий воздух, не наполненный запахами жженых трав. Финн стоял совсем близко, поглаживая кошку на руках.

— Подержи, — сказал он, сунув мне пушистое трехцветное животное.

— Что ты…

Задернув за собой полог шатра, Финн вошел внутрь.

Встав у входа, я не рискнул зайти.

— Нам здесь еще жить, — услышал я голос Финна. — Может еще день, может неделю, может год. Поэтому ты тоже будешь жить. Но перед тем как мы уедем, я убью тебя. Ты можешь бежать отсюда, может я о тебе и забуду. А может, и нет. Скорей всего, нет.

Палома тихо плакала.

Финн вышел из шатра, взяв кошку на руки.

— Это было грубо, — сказал я.

— Я бы все равно убил ее, — пожал плечами Финн.

— Из-за того, что сдала?

— И из-за этого тоже, — буркнул Финн, обняв кошку и одарив меня ледяным взглядом. — Ну у тебя и бабы: одна за день вагон денег проебать могла, вторая крысятничает за спиной. Я в душе не ебу, где ты таких находишь.

Я фыркнул и направился в магический квартал.

*

Несколько дней спустя

Со стуком опустив на стойку круглый поднос с рюмками текилы и криво порезанным лимоном, бармен, вытер руки о полотенце.

— Пейте, не подавитесь, мрази, — буркнул он свое „приятного аппетита“.

— Завали ебало, водкожор хуев, — гаркнул Финн, взяв рюмку.

Я тоже взял рюмку и улыбнулся бармену.

— Мистер Вейн отныне счастливый обладатель нательного переводчика, поэтому, Михаил, включите режим фильтрации речи, уверяю, американец тебя перематерит.

Финн продемонстрировал неброское золотое колечко в ноздре и показал Михаилу средний палец.

— Можно я лимон пожру просто? — спросил Финн.

— Нет, пей, — отрезал я и снова повернулся к бармену. — У тебя есть свежий „Пророк“?

— Какой „Пророк“? — сварливо спросил Михаил, натирая стакан.

— „Ежедневный“, „Вечерний“, любой.

Пошарив в стопке магических газет на полке, бармен обернулся.

— Я в него рыбу завернул.

— Разверни и дай газету, — потребовал я.

— Нет, в ней рыба.

— Вообще-то желание клиента — закон.

— Вообще-то иди нахуй.

Мы рассмеялись.

— Давай, Новый Орлеан, выпьем за русское гостеприимство. — Рюмки звякнули, а бармен, Михаил, ударив меня по лицу газетой, пахнущей копченой рыбой, опустил вчерашний номер „Вечернего Пророка“ на стойку.

— Спасибо большое, — улыбнулся я, развернув жирный на ощупь пергамент.

На первой полосе красовалась фотография профессора МакГонагалл, видимо, снова в Хогвартсе что-то архиважное и смертельно опасное, но я не стал читать, а с надеждой искал в газете другое.

И нашел заветную статью, написанную неизвестным мне репортером Эммой Сквиггл.

Много текста и фотографий, даже мой отец попал в кадр (я и не замечал, что на лбу у него залегли такие морщины), чьи-то комментарии и тот самый абзац, который я пару раз с упоением перечитал:

«… вечер воскресенья 17 января надолго запомнится Отделу Мракоборцев и, по-видимому, станет памятной датой и красным числом в календаре (шутит сам глава отдела). Именно вечером этого памятного дня был произведен обыск дома по адресу Паучий Тупик номер восемь, в ходе которого мракоборцами была обнаружена крупная партия контрабандных товаров, среди которых артефакты времен Древнего Египта, старинный дневник Николаса Фламеля и девять копий Бузинной палочки.

Хозяин дома и артефактов, Наземникус Флэтчер, печально известная фигура магического мира, обладающая не самой обнадеживающей репутацией, от комментариев отказался, видимо, пребывая в замешательстве и то того, что его тайник был обнаружен, и от того, что побег не увенчался успехом.

— Пока рано говорить о решении Визенгамота, касательно Флэтчера, но могу сказать точно, на этот раз Азкабан неминуем, — говорит нам глава Отдела Мракоборцев, Гарри Джеймс Поттер. — Старые дела Флэтчера тоже будут пересмотрены.

Как стало известно в понедельник утром, в ходе срочного заседания Визенгамота, организованного Г.Д. Поттером, Наземникус Флэчтер приговорен к двум годам Азкабана.

— Приговор временный и будет, скорей всего продлен, — сообщает Гарри Поттер, который, по видимости, не очень доволен решением судей. — Два года тюрьмы для Флэтчера — это уже срок для того, чтоб снизить уровень преступности в Англии…

А пока железная рука Отдела Мракоборцев хватает жуликов за горло, сын главы отдела, Альбус Северус Поттер, все так же числится пропавшим без вести…».

— Я посадил Наземникуса Флэчтера, — смакуя каждое слово, сказал я. — Кто молодец, Финн?

— Ты молодец.

— Я молодец.

Финн бегло улыбнулся и взял новую рюмку текилы.

Он явно не понимал, почему я расплылся в широченной улыбке и даже оставил Михаилу на десять галлеонов чаевых.

Я выиграл два года на то, чтоб усадить Альдо Сантана на трон криминальной империи. Не знаю, достаточно ли у нас теперь времени, но мы будем очень стараться.

========== Глава 44. ==========

Кладбище было не очень большим, но ухоженным: угрюмого вида уборщик как раз сгребал с холеной зеленой травы пожухлые листья. Кресты блестели, как отполированные, на солнце, а я, держа в руках высокие алые розы, изучал имена незнакомых мне людей, вытесанные на мраморных плитах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Проза