Какова была вероятность застать призрака, на том же месте, учитывая, что передвигаться по городу (стране, миру?) он мог беспрепятственно? Но все же рискнув, я трансгрессировал, не потрудившись выйти из квартиры по всем правилам этики.
***
Оказавшись у знакомых высоких ворот, я беспрепятственно просочился на территорию особняка и, искренне надеясь, что на сей раз не придется лезть в дымоход, первым делом использовал Дезиллюминационное заклинание.
И не прогадал: окно на первом этаже было приоткрыто, впуская холодный воздух, а значит, в мэноре определенно кто-то был.
Из-за сдвинутой в сторону шторы я увидел в раскрытом окне незнакомую мне молодую особу, лет двадцати двух: довольно высокую, стройную, светловолосую, с лицом красивым, однако совершенно не запоминающимся. Одета она была по-магловски, да и магла в ней сразу угадывалась — портреты на стенах при виде нее замерли без движения и не перешептывались, наверняка приказ хозяина дома.
А рядом с незнакомкой, буквально в двух шагах, в высоком кресле полулежал Скорпиус и, бесцеремонно задрав ноги на каминную полку, наблюдал за метаниями маглы с воистину мефистофелевской улыбкой.
Неужели это очередная мачеха?
Ну конечно, это объясняло, что она делает в Малфой-мэноре, хотя, я был уверен, что мистер Малфой не приводит любовниц в родовое гнездо, а подыскивает место не столь пышущее магией на каждом углу.
— Скорпиус, — шикнул я. Чары скроют меня, но голос может выдать мое присутствие.
Скорпиус одарил меня взглядом и жестом гостеприимного хозяина пригласил войти.
Тут же прокравшись за спиной маглы к камину, я разглядел огромное количество пустых бутылок из-под бурбона на полу в углу, а так же множество смятых бумаг. Куда вообще смотрят домовые эльфы?
— Что ты делаешь? — прошептал я, а женщина, услышав звук, вздрогнула, но почему-то не обернулась. — Ты мне очень нужен, пошли домой.
Но Скорпиус меня и не слышал. Его огромные глаза безотрывно смотрели на мачеху.
Я и сам взглянул в ее сторону и оторопел — огромная картина, прямо перед молодой женщиной была изуродована: клочки холста свисали с бронзовой рамы.
Снова огляделся. У лестницы обнаружил груду осколков. На стене, справа от широкой лестницы, на этой дорогой отделке, чем-то черным, то ли краска, то ли уголь, было крупно написано «Поиграй со мной».
Ну все понятно. Скорпиус, пользуясь тем, что магла его не видит, занимался своим излюбленным делом — выживал из дома мачеху.
— Перестань, — снова шепнул я. — Пойдем.
Но Малфой снова не удостоил меня взглядом. Лишь опустил руку, нашарил пустую бутылку и, прицелившись, швырнул в сторону мачехи.
Я так громко ахнул, что едва не раскрыл себя. Бутылка угодила в стену напротив женщины, которая, отскочив назад, то ли проплакала что-то, то ли выругалась, то ли помолилась, не поймешь.
А Скорпиус с таким упоением расхохотался при виде того, как чуть не угробил бедную маглу, что я всерьез задумался о его душевном здравии. Когда же он взял следующую бутылку, я понял, что это уже совсем не смешно. Хорошо, что я среагировал моментально, и с помощью Манящих Чар «перехватил» бутылку в полете.
Скорпиус одарил меня крайне недовольным взглядом.
— Быстро домой, — прошипел я.
— Я дома, — шепнул в ответ мой друг и, запустив мне руку в карман брюк, выудил флягу. — Свиная кровь? Или говяжья?
— Лорд Малфой, что за мерзкая привычка лазить по карманам?
— Не суть, — отмахнулся Скорпиус, и исчез в мгновение ока.
Только я завертел головой, в поисках этого безумного мстительного создания, как услышал тихий вскрик его мачехи: она, вытаращившись на очередное нацарапанное на стене послание («Тебе здесь не рады»).
Пока я, искренне надеясь, что магия маскировки работает, кипел от злости, Скорпиус снова появился на виду.
Он стоял на верхних ступенях лестницы и, свесившись с перил, отвинчивал от моей фляги крышечку.
Я тут же понял, что сейчас будет и закрыл лицо рукой.
Густая говяжья кровь тонкой струйкой полилась вниз, а несчастная магла, которой судьба уготовила участь стать любовницей Драко Малфоя, почувствовав, что что-то полилось на ее голову, медленно прижала дрожащую ладонь к мокрой от крови макушке.
Страшный вопль неподдельного ужаса прокатился по мэнору эхом, а Скорпиус, захохотав еще громче, прижал пустую фляжку к груди. Мачеха же, рухнув на каменный пол в глубоком обмороке, уже не могла слышать того, как я, взбежав по лестнице, хотел было треснуть Малфоя по лицу, однако моя ладонь прошла сквозь его физиономию, крайне удивленную, почему это я вдруг решил заняться рукоприкладством.
— Ал, ты чего? — тихо и обиженно спросил Скорпиус, прижав руку к впалой щеке, будто ее только что обожгло ударом.
— Ты понимаешь, урода кусок, что если довел ее не до инфаркта, то до дурдома точно? — рявкнул я.
У Скорпиуса была масса недостатков, однако жестоким он не был никогда, наверное поэтому я не мог принять то, с какой циничностью он выживал из дома эту несчастную. Самое страшное, что сам Малфой не понимал, что делает страшные вещи, ему казалось, что его действия логичны, правильны и абсолютно обоснованы.