Учитель драмы

— Иди к черту. Это уже неважно. Сообщи это полиции.

— И что ты думаешь, они сделают? — сказала я, стараясь говорить безэмоционально. Как прагматик.

— Отследят твой звонок. Посадят тебя в тюрьму за похищение.

— Просто дай мне шанс…

— Ты инсценировала смерть наших детей! Это жуткое дерьмо, Грейс! Это преступление!

Когда я начала объяснять ему, что вообще-то нет, потому что законы, регулирующие интернет, еще только разрабатываются, он повесил трубку.

Но я перезвонила ему через секунду, и, к моему облегчению, он ответил.

— Я не думаю, что этот разговор к чему-то приведет, Грейс. Прежде всего потому, что я не верю ни одному твоему чертову слову. Ты никогда не любила меня. Ты отказываешься брать на себя любую ответственность. И не только по отношению ко мне. Когда мы встретились, у тебя не было ни семьи, ни друзей. Это неестественно и нездорово…

— Просто заткнись, ладно? У тебя проблемы.

— Ух ты, Грейс. Спасибо что позвонила мне спустя пять гребаных лет, с этой потрясающей новостью.

— Я знаю, что ты встречался с сыщиками.

— Значит, за мной ты тоже следишь?

— У тебя сейчас есть законный представитель?

— Ну нет. Ты не можешь допрашивать меня. Ты потеряла это право, когда скрылась с моим ребенком…

— Отвечай на вопрос.

— Нет. У меня пока нет адвоката. Понятно?

Вот идиот.

— Но почему?

— Я сейчас не могу позволить себе такие расходы.

— Что случилось с деньгами, которые ты получил по страховке?

— Я вложил их в бизнес.

— Все? Сколько же тебе стоило создать фирму по торговле недвижимостью?

— Мне нужно было отдать кое-какие долги.

— Как ответственно. Но все же не настолько, чтобы побеспокоиться об отмене конфискации.

Он недовольно фыркнул — как раньше. Он всегда так делал, когда хотел выразить свое презрительное отношение к моим расспросам по поводу ящика вина, который пришел нам по почте, или к моим попыткам выяснить, не ехал ли он пьяный за рулем весь путь от Беркшира до дома.

— Рэнди, послушай. Напортачила я по-царски.

— Да, Грейс. Так и есть.

— Так и есть. Я признаю свою вину. Я серьезно облажалась. Я не имела права исчезать с детьми вот так. Но я хотела бы пересмотреть вопросы опеки…

— Пересмотреть? Ты говоришь так, как будто мы подписывали какие-то документы или еще что-то! Но ты просто забрала их! А, точно! Это, наверное, потому, что развестись мы бы не смогли, правда? Учитывая то, что мы никогда на самом деле не были женаты! Хочешь узнать, как я это выяснил?

— Это едва ли имеет значение…

— Это имеет значение для меня, потому что из-за этого я выгляжу лжецом. Я сказал детективам: «Нет, я не спал с этой женщиной, потому что был женат». А они мне говорят: «Это ложь, мистер Мюллер! Записи о вашем браке нигде нет!»

— Не пытайся смотреть на меня с воображаемых вершин своего морального превосходства, Рэнди. Ты не спал с Мелани. Но у тебя была Ванесса.

— Я вешаю трубку.

— Послушай, я ни капли не заинтересована в том, чтобы вспоминать прошлое и обсуждать наш брак. Я звоню тебе только потому, что могу вытащить тебя из неприятностей, в которые ты попал. И я могу возобновить твое общение с Джио и Кэт.

— Кто, к чертовой матери, такие Джио и Кэт?

— Кит. Я имела в виду, с Китти и Фитцем.

— Ты сменила им имена? Господи, Грейс! Что же ты за мать?

— Я хорошая мать. Большую часть времени. Пока не возникают трудности с документами.

— Трудности с документами. Вот как ты это называешь.

— Приезжай в Нью-Йорк. Давай встретимся, — снова сказала я. — Я могу помочь тебе.

— Да тебе никакого дела до меня нет, Грейси. Ты самая эгоистичная женщина, которую я встречал в своей жизни. Я нужен в Нью-Йорке только затем, чтобы помочь тебе.

— Справедливо, но если мы будем работать вместе, то пользу получат оба. Мы можем помочь друг другу. Так, как мы должны были помогать друг другу все годы брака. Ты сказал сыщикам, что, по твоему мнению, это я убила Мелани?

— А это так? Это ты убила Мелани, я имею в виду?

— Отвечай на вопрос.

— Мне хотелось. Ничего на свете не было бы для меня так приятно, как помочь отправить тебя в тюрьму за убийство. Но я не мог.

— Потому что тогда тебе пришлось бы признаться, что ты надул страховую на полмиллиона фунтов. Ты никогда не думал продать бизнес и вернуть деньги?

— Я уже сказал тебе… Они не все ушли на фирму.

— Так куда же они делись?

Он уклончиво молчал.

— Просто скажи мне, Рэнди. Все теперь не так, как когда мы были женаты. С чего меня должно волновать, как ты тратишь деньги? Меня волнует только то, чтобы тебя не посадили за убийство.

— Я задолжал дилеру, ясно?

— Сколько?

Повисла еще одна долгая пауза.

— Рэнди? Я спросила, сколько ты задолжал дилеру?

Он прочистил горло.

— Двадцать пять.

— Штук?! Господи! Ты потратил на кокаин двадцать пять тысяч долларов? Как так получилось, что ты не умер от сердечного приступа?

— О, нет-нет-нет. Ты не можешь осуждать меня. Только не ты. К тому же это было не только для меня. Я начал заниматься этим после извещения о конфискации, когда с делами стало совсем туго. Я брал восьмушку[120] на выходные, разбивал ее на несколько частей и продавал младшим менеджерам с наценкой.

— Очень увлекательно.