Учитель драмы

— Извините, — сказал он, — давайте я это уберу. Машина пиара работает сейчас на полную мощность. Только между нами — мы скоро станем публичной компанией. Все эти статьи подводят к этой новости.

— Публичной? — Я понятия не имела, что он имеет в виду. — Значит, общественной? Мы станем частью образовательной системы города Нью-Йорка?

Мое предположение его искренне рассмешило, и он расхохотался.

— Вот это был бы номер. Нет, мы станем публичной компанией на Уолл-стрит. Наши акции будут продаваться на бирже.

— Вау. Я и не знала.

— Это должно увеличить наши доходы. И никаких больше дополнительных взносов за обучение, которых всегда с таким вожделением ждал наш Совет. Впрочем, я хотел обсудить с вами не это. Мы здесь, чтобы поговорить о вашей должности.

— «Исполняющий учитель драматического искусства и музыки». Да.

— Вероятно, я не сообщу вам ничего нового, когда скажу, что вы стали одним из самых популярных учителей в нашей школе. Энсли и Дариус собрали специальную встречу для того, чтобы обсудить крупное пожертвование для Театрального отдела, которое будет отдано полностью в ваше распоряжение. Не проходит и дня, чтобы Виктор Эшворт не приезжал сюда и не пел вам дифирамбы.

Я отогнала от себя воспоминание о прикосновениях Виктора.

— Да. Мистер Эшворт очень поддерживает меня.

— Когда я смотрю трансляции ваших уроков, я вижу человека, который день за днем делает маленькие, но важные шаги вперед и учит этому своих подопечных.

Я сказала, что мне очень приятно это слышать.

— Мы научились созидать вместе. Большая цель не требует больших шагов, просто больше маленьких: уверенных и посильных.

Он погладил рукой диагональные линии своего дизайнерского галстука.

— Тогда почему бы нам немного не дополнить наш договор? Мне хотелось бы убрать слово «исполняющий» и сделать вас постоянным учителем драматического искусства и музыки.

— Я польщена. Я говорю вполне искренне. Время, которое я провела в «Бульваре», по-настоящему трансформировало мою личность.

Он нахмурился.

— То, что вы говорите, очень похоже на отказ.

— Могу я попросить у вас неделю на размышление? Вы можете передумать после «Современных трагедий».

— Я сильно в этом сомневаюсь. Меня очень впечатлила ваша репетиция на днях.

— Плохо дело. Есть старая театральная примета: провальная генеральная репетиция предвещает успешную премьеру.

Он улыбнулся.

— В таком случае, она была ужасна.

— Мне очень приятно получить от вас это предложение. Правда. Но мне нужно переговорить об этом с Фрэнсисом.

— Я готов удвоить вам зарплату. Так что если дело в деньгах… Если ваш старый директор все еще держит нос по ветру и пытается вас переманить, предлагая больше…

— Дело не в этом. Я больше никогда не буду на него работать.

— Ну и ну. Не хотелось бы мне вступать в финансовое противоборство с этим парнем.

— Ужасный человек.

Он посмотрел на меня с большим удивлением.

— Я не хочу показаться неблагодарной. Он замечательный наставник, страстно влюбленный в свое дело. Он искренне верит в правильность своего подхода. Но так получилось, что я была не согласна с его методами. Я могу с уверенностью сказать, что он скоро выйдет на пенсию.

— Да, он явно к ней уже близок, — заметил Аптон. — Ему должно быть уже сколько — ближе к восьмидесяти?

— Восьмидесяти? — Я не смогла скрыть своего недоумения.

— Извините. К семидесяти? Преждевременное старение — это один из побочных эффектов нашей работы.

А потом меня осенило: Оз не общался с Аптоном по видеосвязи. Это был мой отец.

Я поклялась себе, что это была последняя большая ложь Фрэнсису в моей жизни: я сказала, что иду вместе с Энсли Дойл на бродвейскую постановку «Двенадцатой ночи», а на самом деле отправилась на встречу с Озом в «Тамаринд Трайбека».

— Она пришлет за тобой машину? — спросил он, наблюдая, как я выхожу из спальни на низких каблуках и в платье, которое я купила специально для «Современных трагедий», но решила надеть сейчас. Я как будто устраивала генеральную репетицию и для него.

— О нет. Мы встречаемся с ней прямо в театре.

— А ты не опаздываешь? В интернете написано, что представление начинается в семь.

— Энсли хотела прийти после того, как погаснет свет в зале, чтобы никто не показывал на нее пальцем и не требовал автограф. Быть знаменитостью — это ужасно неудобно.

— Понятно, ладно, повеселись там.

— Обязательно, — честно ответила я.

— За нас, — сказал Оз, поднимая свой бокал. Нас окружали золотые колонны света. В воздухе витал аромат лобстеров со специями.

— За нас.

— А теперь перейдем к обсуждению потрясающих новых возможностей, открывающихся для нашего бизнеса. Мы с моим партнером были весьма впечатлены теми макетами, которые ты прислала.

— У вас не возникло никаких трудностей с приложениями? Вы без проблем смогли их открыть?

Я попросила его встретиться со мной в самом лучшем индийском ресторане Нью-Йорка, потому что это было безопаснее, чем встречаться в «Вайсрое». Находясь в отеле, где в одном из номеров жил мой отец, я слишком рисковала снова оказаться под дулом ружья. Или с очередной подушкой на лице.

— Никаких технических проблем. Как всегда, твоя работа безупречна.