Учитель драмы

За день до премьеры я пришла в «Бахрам» с двумя компьютерами под мышкой и признанием, что я со своими «коллегами» обманывали Мелани Эшворт, пообещав ей спроектировать пристройку к ее дому.

Они говорили со мной несколько часов.

— Откуда вы узнали про это расследование? — спросили они.

— Вы разговаривали с моим бывшим, Рэндаллом Мюллером.

— Почему вы не признались во всем тогда, пять лет назад?

— А это не очевидно? Я нелегальная иммигрантка. К тому же я не очень-то хотела, чтобы меня судили за мошенничество. И я не знала наверняка, что Мелани убили. Оз только недавно рассказал мне о том, что видел той ночью.

— Как вы достали эти компьютеры?

— Я забрала их из его временного офиса в «Вайсрое».

— Зачем?

— Потому что он пытался шантажом заставить меня снова работать на него. А я больше не хочу этого делать.

— Я так понимаю, нет никого, кто мог бы подтвердить вашу историю о том, что вы работали тем же составом в Лондоне?

— Я предоставлю вам список наших жертв. Вы можете связаться с ними сами. А еще я порекомендовала бы вам побеседовать с Королевской прокурорской службой.

— Вы преподаете в школе, где обучается Габи Эшворт?

— Да. Это еще одна причина, почему я к вам пришла. Я очень прониклась к семье Эшвортов. Мне кажется, они заслуживают того, чтобы поставить точку в этой истории.

Наверное, я должна была чувствовать вину за то, что подставляю этих мужчин, сформировавших мою личность и сыгравших важную роль в моей жизни. Но я использовала их, чтобы выручить Рэнди — и это казалось справедливым обменом. И кроме того, я не вменяла им в вину преступления, которых они не совершали. Мой отец был убийцей. А Оз играл роль посредника двадцать лет. Он сам рассказал мне про спор Хомского и Фуко.

Сыщики очень долго на меня смотрели. Наконец один из них захлопнул ноутбук и сказал:

— Сидите смирно, а мы пока найдем кого-нибудь, чтобы взглянуть на это, и свяжемся с мистером Джаббуром.

За кулисами мы с Джанет поправляли детям костюмы и подбадривали их, ведь на них впервые обрушился страх настоящей сцены.

— Это просто невероятное ощущение, словно внутри все поет, — говорила я. — Это значит, что вы гордитесь тем, что делаете. Это значит, что вам действительно не все равно. — Впрочем, саму меня в этот момент обуревал шквал сомнений.

За тридцать минут до занавеса я убежала в туалет. Меня чуть не стошнило от одной мысли, что Оз и мой отец могут вообще не появиться. После того как меня вывернуло наизнанку, я подставила запястья под холодную воду и постаралась вспомнить, что сказал мне Фрэнсис в начале этой недели, когда я загадочно спросила, присмотрит ли он за Кэт и Джио, если со мной вдруг что-то случится.

«Конечно, — сказал он мне. — Ты знаешь, с ними все так странно, как будто не совсем реально. Бывают такие дни, когда я действительно испытываю гордость за них. А потом мне начинает казаться, что я не имею на это права. Мне очень хочется защитить их, но я понимаю, что не должен переступать некоторые границы. Но я на самом деле думаю о твоих детях, как о своих. То, что мы создали, — это семья».

Я приложила холодное влажное полотенце к своей шее, когда услышала звук открывающейся двери. Я сразу же вышла из уборной, потому что ждала Рэнди: он приехал в город накануне поздно вечером. Но вместо этого я увидела Фрэнсиса.

— Привет, — сказала я хриплым голосом. — Я думала, это какая-то мамаша, которая пришла уговаривать меня взять ее дочь на роль Дороти в весеннем мюзикле.

Фрэнсис постоянно сглатывал, как будто пытался сдержать слезы.

— Что такое? — спросила я, подойдя ближе.

— Я понимаю, что сейчас, наверное, худшее время для того, чтобы приходить к тебе и требовать больших ответов.

Я почувствовала, как из моих легких уходит кислород. Грим жег мне глаза. Я совершенно ослепла от туши и слез.

— Нет. Я обязана дать тебе очень много больших ответов. Много о чем надо рассказать…

— Меня просто очень обеспокоило, что ты сказала мне вчера. По поводу того, готов ли я заботиться о детях…

— Я просто пытаюсь готовиться к будущему. Делать маленькие, посильные шаги. Как ты всегда говоришь, — я вытерла слезу тыльной стороной ладони. — До встречи с тобой я никогда ничего не планировала и не заглядывала за пределы самого ближайшего будущего. Что для матери совершенно немыслимо. Но, думаю, тогда я просто не могла расстаться со своим прошлым.

Он выглядел очень бледным.

— Я не хочу будущего без тебя.

— Я тоже не хочу. Но существует такая возможность, и весьма реальная, что после сегодняшнего вечера…

— Мы можем пожениться?

Я снова вытерла свои влажные щеки и увидела, что он стоит на одном колене и держит в руках синюю бархатную коробочку.