Учитель драмы

— Я знаю, что это плохая примета, дарить тебе его до спектакля. Но… — Он поднялся, чтобы заглянуть мне прямо в лицо. — Я не ожидал, что случится что-то подобное. Я был один очень долго. На самом деле настолько долго, что это перестало меня беспокоить. А потом — ты, Джио, Кэт. Мне не нужен другой дом, кроме того, что я нашел в вас. Мне нужно знать, что вы никуда не денетесь.

Он тоже заливался слезами. Я поцеловала его и почувствовала его мокрые ресницы на своем лице.

— Я люблю тебя, — сказала я, почувствовав, как в моей груди все перевернулось. — Нет ни одной вещи, которую ты бы для меня не изменил. Я вижу мир совершенно иначе, чем год назад.

— Ты же не пытаешься подсластить мне пилюлю, правда? Пожалуйста, скажи мне, что это «да».

— Я думаю, что тебе надо спросить меня еще раз, следующей ночью. Когда все эти трагедии будут наконец разыграны.

Может, это было безумием, но всю прошедшую неделю я говорила себе, что есть шанс — совсем крошечный — что Фрэнсис сумеет увидеть во мне героя, застрявшего в своего рода мономифе, про который он рассказывал у себя на занятиях. Понять, что каждая роль, которую я на себя примеряла, служила раскрытию истины.

Прозвенел звонок, сообщающий о том, что родителям пора занять свои места.

— Эх, Мари. Вечно тебя спасает звонок. Но разговор не закончен.

— Хорошо. Я совсем не хочу, чтобы он был закончен.

— Рэнди? — прошептала я. Я обнаружила его стоящим у двери кулис и жующим жвачку. Его глаза остекленели от страха.

Он дернулся, когда я коснулась его руки.

— Грейси? Мать твою. Я не узнал тебя. Черт. Я бы прошел мимо тебя на улице.

— Ты и сам изменился.

Это было действительно так. Теперь, когда он бросил пить, по его лицу больше не шли красные пятна. А еще он стал стройным и опрятным, как в то время, когда мы только познакомились.

— У тебя все нормально с отелем? Ты заселился без проблем?

— Да, все нормально. — Он наклонился, положил руки на колени и выдохнул, но когда я похлопала его по спине, чтобы приободрить, он сбросил мою руку.

— Что?

— Я просто не знаю, не делаю ли я глупость.

— В каком смысле?

— В том смысле… что я вообще здесь. Что я доверился тебе. Ты сказала, что хочешь очистить мое имя. Но теперь я вижу, что сыщики, которые практически держали меня в заложниках на прошлой неделе…

— Тебе страшно. Я понимаю. Рэнди, посмотри на меня. Это не ловушка, ясно? Все идет по плану. Мы нужны друг другу.

— Напомни мне, что тебе нужно от меня? Потому что, насколько я могу судить, ты и сама прекрасно справляешься — вот у тебя и прическа новая, и работаешь ты в частной школе. Нил Патрик Харрис здесь, ты в курсе? И Том Брэди. А Джей-Зи ты видела?

— Да. И — да. Ты нужен мне, чтобы подтвердить мою личность перед «Бахрамом». А еще ты мне нужен, потому что ты папа Кэт. — Снова прозвенел звонок, и я услышала голос Генри Аптона. Он просил родителей занять свои места.

— Давай просто пойдем и посмотрим представление из-за кулис. Будь рядом и доверься мне. Господи, Рэнди. Пошли. Все ждут. Я тут из-за тебя скоро с ума сойду!

Стоя за кулисами, я заглядывала за занавес и всматривалась в толпу, пытаясь найти папу и Оза. В креслах сидели лысеющие мужчины и женщины в роскошных украшениях и тесных, сшитых на заказ платьях. Энсли Дойл заметила меня и помахала рукой. Как и Лили из совета. Но, кажется, худший сценарий оказался самым реалистичным. Я нигде не видела Оза.

Джио постучал по моей спине.

— Мам?

— Да, дорогой? Ты готов к своей первой сцене? Ты нервничаешь?

— Это Рэнди?

Своей маской он указал на режиссерский стол, за которым сидел Рэнди, грыз ногти и с выражением экзистенциального отчаяния глядел на подсветку на полу.

— Да. Прости меня. Мне не стоило его сюда приводить. Я не подумала. Я попрошу его подождать снаружи.

— Да ничего страшного.

— Ты уверен?

— Ну да. Только если мне не надо с ним здороваться.

— Конечно, нет. Ты не обязан делать то, чего не хочешь. Это что-то новенькое для всех нас — вот так собраться всей семьей в одном месте. Так что будем действовать по обстоятельствам.

Я использовала последнюю возможность собрать всех актеров вместе и произнесла предпремьерную речь.

— Я так горжусь каждым из вас, — сказала я, всматриваясь в их маленькие лица, некоторые — в белом гриме, некоторые — в гротескных масках. — Я буду всегда помнить вас как класс, который сделал меня такой, какой я теперь стала. Вы научили меня следить за моим собственным развитием, трудиться изо всех сил и искать свой путь к успеху. Ничего никогда не случается, пока ты не даешь этому случиться. В этом смысле жизнь не похожа на актерскую игру. Слишком важны для нас подлинные эмоции. Воспоминания и ощущения — их не избежать. Они всплывают на поверхность. А как иначе? Но в итоге все, конечно, сводится к действию.

Габи стянула свою маску, чтобы лучше видеть меня.

Я ей улыбнулась.