Учитель драмы

— Потому что, если ты этого не сделаешь, я уверяю тебя, ты сядешь за убийство. На тех двух ноутбуках, которые я распотрошила, более чем достаточно железных доказательств, что именно ты его совершил. Тот, что ты дал мне, весь в твоих отпечатках, и на нем, как и на компьютере Мелани, куча цифровых следов вашего с ней романа, за которым последовал бурный разрыв, случившийся именно в тот день, когда она умерла.

Он откусил от своего алу тикки[122] с неожиданно проснувшимся аппетитом человека, который опасается, что больше не увидит еды, кроме как на пластиковом подносе.

— И чего же ты хочешь?

— Когда детективы из «Бахрама» придут к тебе — а они придут — я хочу, чтобы ты сказал, что ты, я и мой отец пытались отработать на Мелани мошенническую схему с недвижимостью, которую мы придумали еще в Лондоне. Только на этот раз все крутилось вокруг пристройки к ее дому.

Он улыбнулся и положил вилку.

— Ты недостаточно тщательно все продумала. Ты сама себя выдашь. Если ты хочешь приплести сюда меня и твоего отца, тебе придется признаться, что ты участвовала в нашей турецкой схеме. Британское правительство заставит тебя отсидеть свой срок, как меня в свое время.

— Срок давности подобных дел — шесть лет. — Я посмотрела на свой телефон. — Ты тратишь мое время, а мне нужно возвращаться домой, к детям.

— К моему ребенку.

— Ты так говоришь, будто теперь хочешь его увидеть. Спустя все эти годы.

Он выглядел слегка озадаченным. Как будто сам не мог понять, правда ли он хочет увидеть Джио или просто тоже хочет чего-нибудь от меня потребовать.

— Сделай, что я сказала, и мы сможем организовать что-то типа посещения под надзором.

— Ты это серьезно?

— Почему нет? Мальчику никогда не вредно послушать поучительные истории.

— Я могу получить часть денег за ту липовую пристройку?

— Нет. Но ты получишь относительную свободу.

— Ненадолго, если сяду в американскую тюрьму за мошенничество.

— Как информатора тебя, скорее всего, оправдают.

— Скорее всего?

— Все дело будет держаться только на твоих свидетельских показаниях.

Из-за острого карри у него на лбу выступил пот.

— И что же я видел?

— Мелани уволила нас с проекта, когда разорвала с тобой отношения. Моему отцу это не понравилось. Ему нужен был этот контракт. Так что вы все вместе поехали в ее дом на Бердклифф Драйв и попытались уговорить ее вернуть вас. Когда вам это не удалось, отец столкнул ее в воду с большой высоты. Ты хотел спасти ее, но он не дал тебе этого сделать.

Оз покачал головой.

— Тебе нужны будут серьезные доказательства, чтобы в это поверили.

— Помнишь те макеты, которые ты пересылал моему отцу? В них были зашифрованы документы по пристройке. Так что доказательства есть и на папином компьютере.

— Как компьютерный вирус?

— В общем и целом — да.

— А что насчет ДНК?

— Преступление было совершено на открытом воздухе. Вода и ветер смыли и унесли большую часть доказательств. Не стоит списывать со счетов и то, что в коттедже остался биологический материал Джио. Вы близкие родственники. Его ДНК будет так схожа с твоей и с ДНК моего отца, что очень сложно будет отрицать, что вы там были.

Он решительно замотал головой.

— Это невозможно. Сыщики никогда не найдут твоего отца. У него было слишком много паспортов. Сейчас он проходит, наверное, под двенадцатью именами.

— Это не проблема. Потому что ты сам приведешь его к ним.

— Твой отец никогда в жизни не зайдет в полицейский участок.

— Ты не поведешь его в отделение. Ты поведешь его на мой школьный спектакль.

— Твой школьный спектакль? Ха! Эрин, ты выглядишь совсем как маленькая девочка, когда так говоришь. С чего это он вдруг захочет туда пойти?

— Это моя забота, не твоя. Просто передай ему это. Он придет. Поверь мне.

Я поставила сумку себе на колени и достала программку «Современных трагедий», которую изготовила специально для него. Ее можно было даже принять за индивидуальное приглашение с тиснением: на глянцевом ярко-красном фоне ярко выделялся белый череп. А сверху на него падали кристаллы сахара, сыпавшегося из банки с нарисованным листочком клевера.

— Макабрически. Но ладно. Я передам ему. Посмотрим, разделяет ли он твой интерес к детскому театру.

— Я расскажу со сцены историю, которая ему хорошо знакома. Обязательно скажи ему это.

Глава тридцать четыре

Я просветила Фрэнсиса и детей по поводу всех суеверий, связанных с премьерами. Гости должны заходить в гардероб с правой ноги. Перед выходом на сцену актеру нужно говорить «Ни пуха ни пера», а не «Удачи». Цветы надо дарить после спектакля, и никогда — до. А еще, когда спектакль закрывают, актеры по традиции дарят режиссеру цветы, украденные с кладбища, — как символ того, что представление окончено и его нужно упокоить с миром.

Но в данном случае сам спектакль был моим способом попрощаться. К тому времени, как свет в зале зажжется и театр опустеет, я уже закончу со всем этим — прежде всего с моими рабочими отношениями с Озом и ежедневным контролем над Виктором, который я начала осуществлять с того самого дня, как Габи пришла в «Бульвар».