Учитель покаяния. Жизнеописание святителя Игнатия (Брянчанинова)

Заботы о внешнем благоустройстве Троице-Сергиевой пустыни, занятия делами благочиния отнимали много времени и сил у архимандрита Игнатия, но самым трудным было возрождение духовной жизни Сергиевой обители. Строгий уставной порядок жизни, богослужения часто вызвал недовольство братии старой обители. Отец Игнатий для братии был наставником и отцом, он вникал в келейную жизнь каждого, двери кельи архимандрита были открыты для всех насельников пустыни, молодые иноки и престарелые монахи открывали ему свои помыслы и получали духовные советы. Братия Троице-Сергиевой пустыни составляла единую семью во главе с чтимым всеми отцом, который наблюдал за исполнителями и за исполнением, который брал на себя полную ответственность за своих пасомых. Глубокое знание творений святых отцов, личный опыт монашеской жизни, тонкое понимание человеческой натуры и блестящая внешняя культура помогали отцу Игнатию найти верный тон в обращении с людьми самого разного духовного и культурного уровня. Он не присваивал себе никакой власти над вверившимися ему душами, но, подавая совет, предоставлял их воле исполнить его или не исполнить.

Отеческая близость отца настоятеля к монашествующим, особенно новоначальным инокам, часто удерживала их от грубых проступков, оскорбляющих любящего их духовника. Главной основой отношений, непременным условием была исповедь помыслов духовному отцу: «Исповеданием грехов расторгается дружба с грехами… Если ты стяжал навык к грехам, то учащай исповедь их – и вскоре освободишься из плена греховного, легко и радостно будешь последовать Господу Иисусу Христу. Кто постоянно предает друзей своих, тому друзья делаются врагами, удаляются от него, как от предателя, ищущего их верной погибели: кто исповедует грехи свои, от того отступают они, потому что грехи основываются и крепятся на гордости падшего естества, не терпят обличения и позора»[119]. Он находил время и силы ежедневно принимать исповедь помыслов своих учеников, которые вели для этого дневники. Он учил, что «духовнику должно знать, в чем вы и как погрешили. Покажите ему, к каких грехах, как фактах, выразилось греховное направление вашей воли, откройте слабые стороны вашей души чрез указание, какие грехи чаще поражали вас, ничего не утаивайте, ничего не прикрывайте, не переиначивайте, но избавьте исповедника от перечисления пред ним всех мельчайших обстоятельств, всех подробностей, за которыми и сами вы никогда не уследите»[120]. Архимандрит Игнатий обладал даром бесстрастно принимать искреннее откровение помыслов, что является редкостью, особенным духовным дарованием, свойственным старческому служению. Отец настоятель не подвергал своих пасомых тягостным испытаниям, сообразуясь с душевными, умственными и физическими способностями каждого из них, «состояние под его духовным водительством было даже льготно, как в физическом, так и в нравственном отношении»[121]. «Добродетели наши должны непременно иметь примесь нечистоты, происходящую от немощей наших. Не должно с души своей с своего сердца требовать больше, нежели сколько они могут дать»[122]. Настоятель старался не стеснять своих духовных чад и не воспрещал веселости в обращении между собой даже в его присутствии. Его смирение было «закрыто молчанием, простотою, искренностию, непринужденностию, свободою»[123]. Он не любил, когда его боялись или уклонялись от общения с ним. «Все ближайшие ученики всегда находились около него, как пчелы около матки». Ежедневно исповедуя греховные помыслы, его ученики всегда были веселы. «Уныние не от Бога, исповедуй грех и будь весел», – утешал старец, если замечал у кого-то уныние.

Архимандрит Игнатий (Брянчанинов)

Своих учеников, особенно келейников, он приучал к чтению Священного Писания, творений святых отцов, поручал им читать что-либо и непременно – утреннее и вечернее правило: «Постарайся, чтобы Евангелие усвоилось твоему уму и сердцу, чтобы ум твой, так сказать, плавал в нем, жил в нем: тогда и деятельность твоя удобно соделается Евангельскою»[124].

«Познавать истину из Евангелия и святых отцов, посредством чтения причащаться живущему в Евангелии и святых отцах Святому Духу – великое счастие»[125].