Учитель покаяния. Жизнеописание святителя Игнатия (Брянчанинова)

Михаил Васильевич Чихачев, ближайший друг архимандрита Игнатия, был пострижен им в монашество с именем Мисаила. «Священства он не желал и никаких видных должностей никогда не принимал, вел жизнь уединенную и воздержную, в Сергиевской пустыни, как и в Новоезерском монастыре, был всеми любим. Единственный его недостаток, впрочем, не от него зависевший, а происходивший от природных способностей, это слабость характера и неимение собственного своего суждения, почему и в старческих, преклонных годах он остался совершенным младенцем»[112]. Когда Михаилу Васильевичу приходилось ехать во дворец к Государю, он одевал чужую рясу за неимением приличной собственной. В 1866 году, по представлению архимандрита Игнатия Малышева, Чихачев принял пострижение в схиму с именем Михаила. В одном и том же монастыре он прожил до своей кончины «сорок лет, ничего не желая и ничего не добиваясь: воистину великая добродетель!»[113] Все его существо было предано одному: служению Господу. Однажды, встретившись у своей родственницы, Марии Павловны Фермор-Кавелиной, со знаменитым итальянским певцом Рубини, он поразил того красотой своего голоса, баса-октавы. В ответ на сетования певца на то, что такой удивительный талант пропадает в безвестности, Чихачев ответил: «Он не пропадает: я пою им Богу моему дондеже есмь»[114]. В конце жизни Чихачев мучительно страдал от ран и отеков ног, но терпеливо переносил боль и скрывал свои страдания.

Монах Михаил (Чихачев)

«Этот жизнерадостный аскет, не носивший рубашки, а власяницу, купавшийся в море с пробиванием льда, энергичный и смиренный, большой и умаленный дух, мощный и сильный, но послушливый и непритязательный, не видевший света, в котором родился и к которому мог принадлежать по рождению и связям, но зато облагодатствованный, думаем и верим, «созерцатель Вышних Божиих Таин»… Император Николай I, приезжая в обитель, обнимал дружески Михаила Чихачева и, хлопая по плечам, сильно говорил: «Мой, мой монах»[115]. Делопроизводством пустыни заведовал деятельный, трудолюбивый, аккуратный, предельно добросовестный товарищ настоятеля еще с Кириллово-Белого Новоозерского монастыря, преданный ему послушник Сергиевой пустыни, образованный дворянин, Павел Петрович Яковлев. «Яковлев Павел Петрович… уроженец Костромской губернии… Не очень высокого роста, приятной наружности и характера самого уживчивого, мягкого. Он был письмоводителем у отца игумена и имел почерк весьма четкий и красивый…»[116]. Кроме делопроизводства Троице-Сергиевой обители Яковлев тщательно вел дела благочиния монастырей Санкт-Петербургской епархии, когда архимандрит Игнатий состоял в должности благочинного всех монастырей епархии[117]. Павел Петрович вел Летопись Троице-Сергиевой пустыни и много помогал отцу архимандриту в необходимом общении со многими светскими людьми. Это был незаменимый сотрудник и верный друг.

Схимонах Михаил (Чихачев)

Определением Святейшего Синода в 1835 году на архимандрита Игнатия было возложено составление жизнеописаний святых для дешевой народной библиотеки. Брянчанинов начал работу с житий святых, в земле Русской просиявших, которые были признаны назидательными не только для простого народа, но и для монашествующих.

В апреле 1838 года архимандрит Игнатий Брянчанинов был награжден орденом Святой Анны II степени, а в мае его назначили на должность благочинного монастырей Санкт-Петербурга, в которой он состоял фактически вплоть до назначения на Черноморскую и Кавказскую кафедру. Новые обязанности помимо того, что отнимали силы, подрывали телесное здоровье из-за вынужденных частых поездок по епархии, надламывали душевный строй Игнатия, поскольку заставляли его вникать в нестроения чужих обителей, чужие проступки и даже преступления, как, например, дело о помещике Страхове Устюжского уезда Новгородской губернии, с чрезмерной жестокостью обременявшего подвластных ему крестьян работами, налогами и насиловавшего женщин и девиц[118].

Более всех доставлял беспокойства Валаамский монастырь. В начале XIX века различные нестроения обуревали обитель, в частности, не вполне православные воззрения части братии, взволновавшие монашествующих. Разобрав дело, Брянчанинов представил подробный отчет («Описание Валаамского монастыря и смут, бывших в нем») и рекомендовал на должность настоятеля Валаамского монастыря скитского монаха Дамаскина, известного своей аскетической жизнью. Его рекомендация совпала с волей Государя. С приходом нового настоятеля жизнь обители приняла направление строгого подвижничества и трудолюбия. Проницательность, строгая логика, трезвая ясность и самостоятельность мышления, беспристрастность в отношениях помогали отцу архимандриту правильно оценивать ситуации и принимать безошибочные решения.

Вид на Троице-Сергиевую пустынь