Учитель покаяния. Жизнеописание святителя Игнатия (Брянчанинова)

«Благодарю Тебя, Господь и Бог мой, за все совершившееся надо мною!.. Помилуй и спаси те орудия, которые Ты употреблял для моего врачевания: тех людей, которые наносили мне оскорбления. Благослови их в этом и будущем веке! Вмени им в добродетель то, что они делали для меня!..»[160].

Вид на Николо Бабаевский монастырь

Многолетнее терпение скорбей и болезней научило Брянчанинова с особенным уважением относиться к великодушному терпению переменчивости земного счастья[161]. В апреле 1851 года архимандрит Игнатий был награжден орденом Святого Владимира III степени[162]. Временно ослабевая, болезненное состояние архимандрита возвращалось к нему, и в 1852 году Брянчанинов написал прошение об увольнении его от должности благочинного монастырей Санкт-Петербургской епархии по болезни[163]. В то время он занимался описанием монастырей епархии с помощью известного литератора и издателя, автора «Панорамы Санкт-Петербурга», Александра Павловича Башуцкого (1803–1876). Епархиальное начальство позволило отцу архимандриту лишь на время отстраниться от своих обязанностей до выздоровления. В 1853 году было составлено обстоятельное «Археологическое описание древностей, найденных в 1853 году в монастырях Санкт-Петербургской епархии», которое не утратило своей ценности до сих пор. В ноябре 1856 года отец архимандрит написал подробный очерк, носивший свойства отчета, о состоянии монастырей Санкт-Петербургской епархии на текущий год.

Интересен рассказ писательницы и переводчицы Софии Ивановны Снессоревой о том, как во время русско-турецкой войны по ее просьбе архимандрит Игнатий написал письмо адмиралу Павлу Степановичу Нахимову (1802–1855) и благословил его специально заказанной для этого случая иконой святителя Митрофана Воронежского, основателя русского флота. Послание и подарок отца Игнатия глубоко тронули адмирала, который немедленно поставил образ Воронежского чудотворца в корабельном храме и приказал отслужить перед ним молебен святителю[164].

Несмотря на частое недомогание, слабость настоятель никогда не уклонялся от главного своего дела, от духовного руководства своими пасомыми, отношение к которым было лишено какого бы то ни было пристрастия: «Когда сердце заражено пристрастием, – оно не может исполнить чистой и святой воли Христовой с подобающею святостию и чистотою»[165]. Великим деланием для отца Игнатия было воспитание доверившихся ему сердец: «Главнейшая причина, по которой скорби особенно тягостны для современного монашества, заключается в нем самом и состоит преимущественно в недостатке духовного назидания. Недостаток духовного назидания должно признать величайшим бедствием… Мы бедствуем, мы заблудились, и нет голоса, на который могли бы выйти из нашего заблуждения… нет духоносного наставника и руководителя, который непогрешительно указал бы путь спасения, которому желающий спастись мог бы вручить себя со всею уверенностию!»[166].

В личной жизни он являл собой пример строгого аскетизма: «был замечательно нестяжателен и несребролюбив; бывало, казначей принесет ему жалование или даже долю по разделу братской кружки, – он и в руки не возьмет, и даже не сосчитает, а скажет казначею: «Положи, батенька, в налойчик», и из этого налойчика брали келейники и расходовали по его распоряжению. Стол его был неприхотлив, он употреблял более растительную пищу и какие-либо кашицы, и то весьма умеренно, тогда как на вид он не представлял из себя постника или больного. Полный, румяный, он казался пользующимся совершенным здоровьем и, по мнению многих, изнеженным, а в сущности был изможден болезнями… Келейная одежда его была также незатейлива: мухояровый подрясник, не застегнутый на груди, на ногах катанки»[167].