Учительница танцев

– Но… А полицию вызвали? – я чувствовала лёгкое головокружение, как бывает при сильном волнении или страхе.

Настолько растерялась, что совершенно не препятствовала ему, когда он вошёл и стал разуваться.

– Да нафиг. Так разобрались. Тачку отогнал на СТО, завтра заберу.

Странная история. А как же ГАИ, протокол… Но ничего не оставалось, как верить, потому что сама я в таких вещах совершенно не разбиралась. И в ужасе не сводила с него глаз.

Обрабатывала перекисью его порез, который оказался не глубоким, просто из-за уже запёкшейся крови всё это выглядело устрашающе, а он сидел на краю прикроватной тумбочки в спальне и молча смотрел на меня. Здесь было самое лучшее освещение от окна. И, наверное, от соседа не укрылось то, насколько сильно алеют мои щёки. От этого его взгляда я страшно смущалась. В какой-то момент у меня даже чуть флакон из рук не выпал. После чего он забрал у меня перекись, отставил в сторону и поймал мою руку.

– Сашка, – позвал, заглядывая в глаза. – Ты, наверное, думаешь, что я тупой беспринципный мужлан, который прёт на пролом и берёт девочку штурмом?

Я потупилась, не зная, что сказать. Вся эта ситуация выбила у меня почву из-под ног. Я не понимала, как себя вести.

– Думал, ты не откроешь, – сказал Гора, не дождавшись от меня ответа.

– Тебе стекло могло в глаз попасть, – укоризненно произнесла я.

– Да ерунда. Не попало же. Скажи, не хотела, чтобы я приходил?

Он ждал ответа, а у меня дыхание перехватило, и ком в горле встал.

– Скажи, пожалуйста, как есть. Мне важно знать, – попросил Сароян.

– Я хотела, – выдавила с усилием. – Но… Это всё не правильно. У тебя есть семья. Зачем тебе я?

Он отвёл глаза, посмотрел в сторону окна, за которым белел заснеженный двор нашего детства.

– Долго объяснять. Да и не поймешь ты, скорее всего.

Гора медленно взял мою руку, в которой всё ещё была зажата ватка в его крови, поднёс к губам и поцеловал внутреннюю часть запястья. Губы его стали подниматься к моему локтю, от чего по всему телу вмиг разбежались мурашки. Я просто смотрела и не останавливала его. Даже когда он притянул меня к себе и стал целовать уже в губы. Чёрт возьми, я отвечала! Мне было до сумасшествия хорошо. Тот единственный мой бывший парень никогда так не целовал. И я никогда так не отзывалась на его поцелуи.

Не знаю, сколько это продолжалось. Мы никак не могли перестать целоваться. А за окном валил снег. Густой, крупный, как будто лебединый пух летел с неба и укрывал землю. Тогда я была по-настоящему счастлива. И совершенно забыла обо всём на свете…

Лицо и руку Сарояна я отмыла от крови и заклеила порез лейкопластырем.

– Спасительница моя, – хрипло прошептал он, с такой силой прижимая меня к себе что я почувствовала каждый мускул на его теле и, конечно, то, чего невозможно было не почувствовать, потому что оно нагло и требовательно упиралось в меня через слои нашей одежды.

– Гоша, ну всё, перестань, пожалуйста, – прошептала я, пытаясь увернуться от его губ и понимая, что если не остановлюсь, всё зайдёт слишком далеко. Никогда раньше я не слышала, чтоб его называли Гошей, и у самой меня это случайно вырвалось. Не вязалось это имя с его брутальным видом. Но в ответ на мою просьбу он улыбнулся и отпустил меня.

– Позови, если передумаешь, – сказал, глядя прямо в глаза.

У меня от такой прямоты живот свело судорогой и дыхание перехватило. Наверное, нужно было оскорбиться, решительно отшить, может быть даже влепить пощечину сразу, как только он предпринял свои первые поползновения. Но я… Я сходила с ума от счастья. Лишь совсем мизерная капля благоразумия ещё оставалась где-то внутри и не давала мне переступить грань, ринуться с головой в омут этих отношений. Да, всё это ужасно глупо, но я влюбилась. Только одно знала – ни за что не передумаю и не позову.

На следующий день я рассказала обо всем Тане. Она была, мягко скажем, впечатлена.

– Не ожидала от тебя такого! Я вообще думала, ты у нас скромница и с парнями только за ручку ходишь. Он очень крутой мужик! Я б на твоём месте даже не раздумывала. Закрутила бы с ним точно. Это твоя жизнь. Почему ты должна думать о его жене? Ты ей клятву верности не давала, это он давал. Вот пусть сам и думает о ней.

Танька, как демон-искуситель, говорила то, что и так уже было в моих мыслях, и от чего я усиленно пряталась. Но, поддержанные ею, эти мысли во мне крепли и мелькали уже гораздо увереннее. Если других людей всё это не шокирует до обморока, значит всё нормально, значит, так можно?

– Ой, Саш, обычная жизненная ситуация, – цокнула языком Таня. – Ничего прям мега страшного не происходит. Ты чересчур накручиваешь себя. Может, там жена только такого отношения и заслуживает. Сама говорила, что они скандалят, и она мужа при ребёнке последними словами чихвостит. Вот и потеряла мужика. А что она думала? Что он терпеть будет?