Учительница...

Для заключённого становилось реальным только то, что происходило в лагере. Вселенная по ту сторону колючей проволоки не существовала. Проработавшая пяток лет в школе «оказательница образовательных услуг» видит: с ним творится что-то жуткое, она деградирует, но стократно более ужасно, что она не видит другого пути, кроме этой деградации. Я довольно долго проводил анкетирование среди омских учителей. Считаете, что первое место среди ответов на вопрос «Что, по-Вашему, самое плохое в школе?» занимало: «Низкая зарплата»? Губоко заблуждаетесь! Этот вариант стоял на втором, а то и третьем месте. Первое место всегда занимало: «Глухая бесперспективность».

«Знакомый директор школы сетовал: «Школу захлестывает поток рекомендаций, приказов и всевозможных стандартов. Она не в состоянии все это выполнить. У меня три завуча, не разгибаясь, сутками выдумывают отчеты, учителям некогда работать – надо заполнить кучу документов, иначе получим нагоняй. Притом все чаще не за работу, а за недостаточно оптимистические отчеты. Поэтому происходит массовый обман». (http://www.newsland.ru/News/Detail/id/311725/cat/42/)

О впадении в детство.

Кстати, о зарплате. Выше уже говорилось, что повышение теперешней учительнице заработной платы в разы и даже десятки раз не приведёт ровным счётом ни к чему: «Сытое брюхо к развитию глухо». А вот сохранение жалованья на минимальном уровне, напротив, оказывает колоссальное воздействие на психику: «Голодной куме всё хлеб на уме».

Самый простой и действенный способ разложения личности - прививание взрослому индивиду детской психологии. Это достигается в лагере простейшими средствами. Хроническое недоедание заставляет узника всё время думать о еде. Неизменные темы пересудов заключённых: что сегодня будут давать на обед, что съедобное удалось достать стащить или выменять, что едят эсэсовцы и т.п.

 Нищенская оплата учительского труда заставляет их думать только о том, как оплатить растущие счета за коммунальные услуги и купить не китайские растворимые без осадка сапоги, а нормальную зимнюю обувь. Я уж не говорю о том, что лечение болезней превращается в недопустимую роскошь.

В концлагере истово пекутся о чистоте. Эсэсовцы непрестанно проверяют чистоту рук, ушей, обуви, постели. О-па, а вот и нарушитель! Как покарать? Взрослой сформировавшейся личности при всех скучным голосом, зевая,  приказывают снять штаны и, зевая, стегают розгами. Обычное наказание для неразумных детей. Больно? Вполне можно пережить. Но каков психологический эффект: сформировавшегося индивида низвели до уровня нашкодившего ребёнка. Мне объявили выговор на педсовете за не вовремя сданные сводки успеваемости. И что? Вообще-то, ровным счётом – ничего. Но носом натыкали в вышеописанном стиле.

Эпизод из моего учительского прошлого, первый год работы в школе. Каждый день перед уроками завуч в обязательном порядке просматривали мои планы-конспекты. Если находила - с её точки зрения недостатки - указывала на них. Нет-нет, меня не наказывали, не высмеивали, «прокол» на этом считался исчерпанным. Но до сих пор помню смутное ощущение неловкости от процедуры. Казалось бы, всё совершенно верно: оказание помощи неопытному новичку, но я-то вроде был уже взрослым человеком, с отличием окончившим университет и отслужившим в армии, а эти проверки низводили до уровня старшеклассника.

В концлагерях издавалось много распоряжений, предписаний, инструкций, постановлений и др и пр. Столько же, сколько и в школах. Притом, подавляющее большинство из них малосущественны, или вообще несущественны. Они чаще всего остаются неизвестными заключённым и учительницам, сплошь и рядом противоречат друг другу. Но именно они создают в лагере (школе) такую обстановку, в которой каждый шаг узника («оказательницы образовательных услуг») может быть легко объявлен нарушением. Постоянно осознаёшь: себя в состоянии провинившегося подростка тебя всё время есть за что наказать. «Работа педагогов все более осложняется и ухудшается: всевозможные инструкции жестко очерчивают разрешенный минимум педагогического творчества – стандартизировано почти все.» (http://www.newsland.ru/News/Detail/id/311725/cat/42/)

А вот ещё из лагерного быта... Выстраивают заключённых по стойке «смирно» и минут сорок пять - час зачитывают вслух что-то общеизвестное. К примеру, правила лагерного поведения, приказы администрации, которые и так расклеены перед каждым бараком. Ещё раз сбросили  взрослую личность на стадию ребёнка: вслух прочтём тебе то, что ты знаешь.

Теперь посмотрим, как ведут себя «оказательницы образовательных услуг». Вот им сообщили, что состоится очередной педсовет, где произойдет очередное «чтение вслух» и переливание из пустого в порожнее. Большинство идёт, «куда послали». Другие злятся, доказывают себе, что надо идти, что не следует раздражать директора. А потом – тащатся в указанный кабинет и садятся за последние столы. Что ж, для вторых пока не всё потеряно, они сопротивляются превращению в «программируемых исполнительниц».

О взаимоотношениях.