Удача гения. От обслуги до пророка: как изобрели высокое искусство

По всей видимости, портреты не особо разглядывали, в противном случае средние профессиональные художники никогда не становились бы придворными. Их главная ценность была символической, а никогда не следует недооценивать символическую ценность.

Отметим также, что тугие корсеты и стоячие воротники служили важной функции – они держали спины аристократов прямыми, что особенно хорошо смотрелось на фоне сгорбленных спин челяди. Окруженная мифами и драгоценностями напудренная «королева-девственница» Елизавета I выглядела практически живой иконой.

Крупные художники-маньеристы дерзкие, однако их творчество рассматривают как конец великой эпохи, а не ниспровержение традиции. Как будто это досадный довесок к эпохе Высокого Возрождения, который надо претерпеть, чтобы, наконец, перейти к Бернини и Караваджо.

Висящая грудь, мускулистые руки и пальцы Кощея Бессмертного – такой бабушку Иисуса мы еще не видели. Если «Рыжий флорентиец» Россо Фьорентино повторяет, то за кем? Если он считает себя частью конца великой эпохи, откуда в его картинах наглость и независимость?

В информационном поле самобытные художники этого периода тонут в мейнстриме – повторюшах за Микеланджело и Рафаэлем. Действительно, интернациональная манера конца XVI века – это перекрученные вокруг своей оси тела со странными пропорциями и силиконовыми мускулами. Чтобы заработать, северные художники торопливо раскрашивали на своих полотнах фигуры, увиденные ими на гравюрах с работ Микеланджело. Именно от этих вывертов и воротило Брейгеля.

Россо Фьорентино. Святое семейство, 1520 год. Музей искусств, Лос-Анджелес

Нимфа Лара проболталась об одном из романов Юпитера его жене, за что Юпитер отрезал, нет, не себе причину, а Ларе язык, и приказал Меркурию отвести ее в царство мертвых. Меркурий шел долгим путем, Лара успела родить от него двух сыновей – ларов, богов домашнего очага.

На художниках Высокого Ренессанса живопись не кончилась и кончиться не могла: надо было украшать новые церкви, дарить подарки, посылать портреты женихам и украшать свадебные сундуки. Да, даже великие художники в то время расписывали, например, веера, Вазари не зря старался, нужно было очень много усилий, чтобы их работы начали ценить выше драгоценностей.

Корнелис ван Харлем. Юпитер и Меркурий наказывают нимфу Лару, 1597 год. Музей изящных искусств, Будапешт

Представление о профессии художника

Около 1000 года н. э. в Европе успешный воин – это элита элит. Если ты захватил замок и сплотил вокруг себя банду, есть шанс поесть сытно. В конце XIX – начале XX века для образованного пишущего человека воин – это безмозглый безвольный убийца или несчастный человек, которого заставили взять в руки оружие. Крестьянам в массовом сознании, кажется, повезло только единожды. В XIX веке в России властители дум видели в них носителей природной мудрости. Все остальное время они не интересовали примерно никого. Фактических кормильцев запугивали военной силой, цементируя этот страх пропагандой.

Императоры и светские интриганки привлекают больше внимания, точнее его привлекают власть, влияние и роскошь. И, конечно, раньше историю в принципе изучали как историю правлений. Курс на интерес к повседневной жизни разных слоев населения, как и 90 % читателей исторической литературы, возник недавно.

Чтобы спорить об искусстве, нужно для начала уметь читать. Еще двести лет назад этот навык не был распространен повсеместно.

Говоря о восприятии образа монарха, мы можем отметить два полюса. Первый – идущий со стороны власти и подкрепленный оружием. Вся власть от бога, правитель сделан из иного материала, мудр, прекрасен и все лучше знает. Когда про художника с восхищением говорят, что он «не от мира сего», он становится немного похож на иконный образ правителя или святого. Противоположную точку зрения пропагандировали революционеры. Монарх – кровосос, он омерзителен и туп, только оправданный страх за свою жизнь и необразованность граждан позволяют ему заедать их век. С исторической точки зрения каждый монарх имел то значение, которое у него получалось иметь. Возможностей и, соответственно, ответственности за принятые решения у него было больше, чем у подданных. Но видно и то, насколько каждый из них был зависим от окружения, и то, насколько они все вместе были беззащитны перед эпидемиями и капризами климата.