Удар иглы

— У нас на допросах всякое бывает. Иногда клиенты нервные попадаются, из окон выпрыгивают. А тут шестой этаж, внизу двор УВД, плиты навалены — гараж строим. Самое главное, это окно ниоткуда со стороны не просматривается. Улавливаешь?

— На понт берёте! Ментам это нельзя… Я взял его за шкирку, сдёрнул со стула и потащил к открытому окну.

— А!.. — начал было орать Ракушкин, но я так сдавил ему ладонью рот, что теперь вырывалось только мычание. Я прижал мерзавца к подоконнику. Он смотрел на меня, выпучив глаза. Не знаю, что он такого прочитал в моём лице, но только начал бледнеть. Я подтолкнул его вперёд. Ещё одно усилие — и он полетит вниз.

— Даю тебе три секунды на размышление.

Я прижал его так, что только косточки хрустнули.

— Скажу… Всё скажу!..

Он рассказал всё. Клык — Виктор Клычков: «у своей бабы на Челюскинской»; Балбес — Матвей Шипунов: «наверняка дома чалится, очкарик»: Гоги Паркадзе, кличка Гога: «в спортзале на Купеческой железяки тягает». Из оружия у банды два пистолета и обрез. Клык с пистолетом не расстаётся, любит его больше родной мамы…

— Семеныч, — сказал я в телефонную трубку. — Поднимай своих ребят в ружьё. Три группы по три-четыре бойца. «Рафик» и «Жигули» — твои, остальной транспорт — мой.

— Кого берём? — уточнил командир спецназа.

— Банду по ОПД «Дальнобойщики». Три бандюка. Вооружённые, так что экипируй своих по тяжёлому варианту.

— Отлично. А то мои хлопцы без дела размякли.

— Через двадцать минут жду вас в моём кабинете та инструктаж.

Через сорок минут три группы на семи машинах разъехались по городу.

— А здорово вы Ракушкина «расплющили», Виктор Иванович, — уважительно сказал Володька Алимов. — Он даже поверил, что вы его в окно выкинете.

— А ты не поверил?

Алимов только усмехнулся.

«Выкинул бы. Не сомневайся. Такая гнида права не имеет небо коптить», — сказал я, но не в слух, а про себя.

Вложил всех Ракушкин со страху тютелька в тютельку. В указанной им квартире на Челюскинской действительно кто-то находился. Мы пошли к соседке сверху. Она пожаловалась, что «Натаха со своим мужиком совсем достали»: шум, музыка, пьяные вопли — и так уже три дня. По описаниям «Натахин хахаль» явно походил на Клыка, равно как и на словесный портрет, составленный нами ранее со слов потерпевших. Мы нарисовали план квартиры, а потом взялись задело.

— Пошли, — сказал Семеныч.

Спецназовец размахнулся и с одного удара «ключом» — тяжеленной квадратной кувалдой — высадил дверь. Трое бойцов в бронежилетах влетели в квартиру. Шум, звон разбиваемого стекла, звуки ударов, мужской вопль, женский визг, буханье какой-то перевёртываемой мебели. «Лежать, сука!..»

Всё. Сделано! Теперь можно входить без риска помять костюм.

Голый, как Адам, красавчик лет двадцати пяти лежал в наручниках на полу. Его голливудскую физиономию слегка портил расквашенный нос. Голая, как Ева, девица сидела на мятой кровати, прижав ладонь ко рту и всхлипывала. На полу валялся пистолет «Макарова».

— Под подушкой прятал, супермен хренов, — сказал Семеныч.

В комнате царил беспорядок. В углу стояли ряды бутылок. Мартини, виски — да, тут самогоном баловаться брезговали. На полу были раскиданы какие-то очистки, тряпьё. На подоконнике лежал здоровенный пакет с анашой и валялись обугленные самокрутки.

— Бог ты мой, чем вы тут занимались? — покачал я головой, осматриваясь.

— Чем, чем?! — Девица распрямилась, стыдливость не относилась к числу её достоинств. — Пили и трахались три дня! И никуда не выходили!

— Ну да, после последнего дела расслабиться надо было, Не так ли, Клык?

— Ох, — застонал он.

Балбеса взяли прямо в его собственной квартире. Он сидел за компьютером. Гогу также задержали в том месте, которое назвал Ракушкин. Последний при задержании что-то недопонял и даже попытался принять боевую стойку, чтобы продемонстрировать свою завидную физическую подготовку. Но после удара прикладом автомата по голове весь его боевой пыл куда-то испарился.

К пяти часам вечера вся компания успела расколоться. Они начали писать признательные показания. Клык поведал нам о семи убийствах.

— Так бы дальше и убивали? — спросил я его. Клык нахально улыбнулся. Он уже успел освоиться у нас и теперь сидел, закинув ногу на ногу.

— А что? И убивали бы.

— Зачем?

— Бабки нужны были. Ну и нравилось. Это как наркота затягивает, Стоит только раз попробовать.

— Как будто приоткрываешь дверь в иную действительность, где всё по-другому, где чужая боль разливается жгучим удовольствием по всему телу, где вырываешься из тоскливой обыденности и скучищи…

— Похоже… Откуда ты знаешь, начальник?.. — Клык даже в лице изменился.

— От верблюда…

Вечером я вспомнил о своих делах. О том, что надо всё-таки разобраться с квартирой номер семнадцать, что в доме на улице Клары Цеткин. Я вызвал Володю Алимова.

— Мне надо кое-какую установку сделать. Подстрахуешь?

— Нет вопросов,

У оперов не принято проявлять излишнее любопытство в подобных случаях.