Удав и гадюка

Спустя время между холмов показался пруд. У Юлиана едва не вырвался стон отчаяния, близкий к рыданиям. Пруд был крохотным. Даже не пруд, а лужа! Она едва доходила до груди взрослому мужчине, а в жару и вовсе пересыхала. Здесь все было открыто, окружено полями, и, побеги Юлиан в любую сторону, он будет везде как на ладони. Завидя огромный отряд, пастухи отвели от мутной воды стадо коров и, подгоняя их тростинками, как можно скорее убрались восвояси.

– Устроимся тут. – Абесибо снял золотую усатую маску и передал рабу, промокнув вспотевшее лицо алым хлопковым платочком, подставился свежим порывам ветра.

– Не близко ли?

– Нет, в самый раз. Демонологи высчитали, что ста васо достаточно, но мы будем стоять на расстоянии ста двадцати васо, на всякий случай… – сказал Абесибо. – Доставайте цепь!

С повозки откинули льняники и достали длинную цепь, один конец которой приладили к поясу узника. В испуге Юлиан наблюдал, как шансы на побег иссякли. Обмануть господ не получилось, господа оказались слишком хитры.

Абесибо указал ему пальцем.

– Ну иди, зови кельпи!

С оборвавшимся сердцем закованный узник побрел вниз по пологому холму, между зеленых всходов яровой пшеницы. К воде… Пронизывающий северный ветер бился в лицо и толкал в грудь. Ноги не хотели идти, путались, и он с трудом держал себя, чтобы не упасть: тело его, опутанное липким страхом, почти не слушалось. Несколько стражников взобрались на коней с копьями в руках, готовые догонять и наказывать.

У консулов было все схвачено. И Юлиан чувствовал, как его горло сдавливает рабский ошейник. Цепь все разматывалась и разматывалась, а он подходил все ближе к мелкому пруду. Сверху, на холме, Илла и Абесибо внимательно следили за происходящим.

– Илла, – шепнул архимаг, – давай сойдемся в цене.

– Если раб не соврал, он не продается.

– Неужели иллюзии прошлого могут быть дороже пяти тысяч золотых? – натянуто улыбнулся маг, провожая глазами уже подходящего к воде пленника.

Илла Ралмантон ничего не ответил, только стоял, опираясь тростью в рыхлую землю, и наблюдал. Тем временем Юлиан покачивался у воды, решаясь. Наконец он с трудом присел на свежую весеннюю траву, звякнув цепью, и мысленно обратился к той, на чью помощь возлагал надежды. Впрочем, надеяться было уже не на что… Вода в озере забурлила, и он опустил глаза, насколько позволял ошейник. Ему было противно сидеть здесь, перед Вериатель, в цепях… Было противно оттого, что так легко его обманули, что он ничего не может противопоставить господам из Золотого города.

В васо от него прыгнули стройные ножки в сандалиях, по которым стекала вода. А он продолжал смотреть в землю, сдавив губы. Вериатель фыркнула, рядом с ней скакнула Мафейка, и обе они, хлопая глазами, уставились на тянущуюся на холм цепь.

– Вот так вот… – подытожил Юлиан, чувствуя смятение близких.

Демоницы стояли рядом друг с другом, необычайно серьезные, тихо фыркали, будто переговаривались. Вериатель, фыркая, опустилась на колени и приобняла сидящего Юлиана за шею. Тот лишь устало кивнул. Потом все-таки поднял глаза, увидел мягкую женскую улыбку, завороженно посмотрел на нее, понимая, как соскучился по любимой. На мгновение он обернулся и заметил, как их изучают, подобно какому-нибудь разрезанному на столе чертенку. В нем поднялась и вспыхнула пламенем ярость, заклокотала в горле комом, но он сдержался, проглотил это унижение и остался сидеть дальше, чувствуя себя опустошенным.

– Затягивайте! – скомандовал Абесибо с некоторым разочарованием. – Не обманул все-таки.

Цепь натянулась, и пленника потащили вверх по холму с десяток воинов, что вышли вперед маленького войска. Сопротивляться было бессмысленно. Бежать тоже некуда… Однако Вериатель, похоже, с этим мириться не собиралась. Отчаянно вскрикнув, она скакнула к Юлиану и схватила его, ее руки обвили шею, пальцами она вцепилась в зачарованный ошейник, и тот неожиданно лопнул.

– Быстрее! Больше людей! – закричал архимаг, наблюдая, как демоница стала остервенело ломать то, что должно было хранить стойкость.

Когда опутывающие шею оковы упали, Юлиан внезапно ощутил глоток надежды и воли, попробовал упираться. Но за цепь тянули уже двадцать стражей.

– Скорее, чего медлите! – кричали сверху.

Задрав подол платья, Вериатель шустро вбежала по холму и наступила своей ножкой на толстую цепь. Цепь продолжала волочиться, проскальзывая под пяткой сандалии недогадливой демоницы, а взмыленные стражники не жалели сил, чтобы скорее затащить пленника на холм. Тогда Вериатель неожиданно убрала ногу, схватилась белыми руками за цепь и дернула ее на себя.

Всех воинов резко кинуло вперед, кое-кто споткнулся, перекувыркнулся и рухнул вниз, на добрый десяток шагов. Туда уже с воем подползла обращенная Мафейка. Над стражником, что испуганно пополз на брюхе вверх, потеряв свою металлическую шляпу, разверзлась пасть. Голова с хрустом скрылась в ней, будто в бездонной яме. Раздался чавкающий и яростный звук… Правда, недолгий, ибо Мафейя с лютыми воплями бросилась уже к следующему несчастному.