Удав и гадюка

После приказа один из телохранителей распустил конец веревки, и Илла в ожидании уставился на раба. Понимая, что ему не верят, Юлиан подошел к дивану и принялся весьма ловко сплетать пятью пальцами крепкую косичку.

– Хорошо, достаточно… – Илла обратился к телохранителю: – Латхус, распорядись завтра отправить надсмотрщика на рудники. И пусть купят нового. – Он снова обратился к рабу: – Ты собирался перебраться через стены Золотого города к реке?

– Да, – кивнул тот.

– И ты надеялся, безумец, что у тебя получится прокрасться сквозь полный караула город и поднять себя одной рукой на высоту более восьми васо? – советник искренне удивился.

– А вы оставили мне другой выбор?

Илла громко вздохнул, почесав под шапероном рябую голову. Уложив свой подбородок на сцепленные в ветвях трости пальцы, он некоторое время размышлял, то посматривая на грязного, оборванного раба в углу, то поворачивая голову к глухой стене и теряясь в каких-то мысленных далях.

– Ты уже один раз приносил клятву верности, которую изначально собирался нарушить… – через некоторое время произнес он. – Мое доверие к тебе подорвано, а я не выношу вероломства, раб. Но пусть тогда будет так… Я дам тебе другую работу и приму от тебя еще одну клятву, по которой ты будешь честно служить мне, пока я не покину этот мир и моя душа не отправится к Гаару. Но запомни. Если ты думаешь, что я буду все прощать и мои слова пусты, потому что в тебе течет моя кровь, ты глубоко заблуждаешься. Испытай мое терпение еще раз, раб… – Илла Ралмантон поднял к потолку тощий и опутанный огромным перстнем с рубином палец, – и я не посмотрю ни на какие заслуги, забуду, кто ты есть, и отправлю тебя в подвалы вслед за Вицеллием.

Юлиан нахмурился.

– И как долго я буду служить вам?

– Целители отвели мне срок жизни в пятнадцать – двадцать лет, – раздался спокойный ответ. – После моей смерти ты покинешь Элегиар очень обеспеченным вампиром, получив большое наследство, которое я на тебя выпишу. Если, конечно, не решишь ускорить мою смерть своим вмешательством… или невмешательством… В таком случае твоей участи я не завидую.

Однако Юлиан не отвечал. По-хорошему ему стоило бы без лишних размышлений сразу же согласиться. И действительно, он уже готов был это сделать, но его внутренняя честь, не признающая пустые клятвы, ненадолго остановила его. Оттого он продолжал лишь глядеть исподлобья, пока не процедил сквозь губы, точно выплюнул:

– Я благодарен вам за шанс. И искренне клянусь служить вам до самой вашей смерти.

– Вот и проверим, насколько ты пропитался ядом от этой старой гадюки. Латхус! – Илла уже полулежал на диване, изможденный трудным днем. Его больная плоть требовала отдыха. – Отведи раба в барак. А ты… – он зловеще взглянул на стоящего в углу невольника, – не смей никому рассказывать, кто ты…

– И не собирался, – отозвался Юлиан.

Илла Ралмантон принял сказанное на свой счет и, уязвленный, прищурился. Жестом он остановил уже открывающего дверь телохранителя.

– Тогда зачем ты сообщил о яде, если не веришь, что я твой отец? – Илла внимательно посмотрел на молодого северянина, который своим ростом, синими глазами и блестящими волосами цвета вороного крыла никак не мог быть сыном его врага.

– Вы оберегаете меня от архимага.

– И все, что ли?

– Да. И ничего более.

– Отведи его в бараки, Латхус, – раздался повторный, слишком сухой приказ.

Когда раб уже покинул малую гостиную, Илла Ралмантон сказанное вновь рассудил по-своему, прошептал себе под нос с явно различимым удовольствием:

– Будь он вицеллиевским, уже лизал бы носки моих туфель… А тут, гляди-ка, характером точно в меня! Не позволяет себя прогнуть!

* * *

Так минуло несколько дней. Когда старого Туя, рыдающего и размазывающего слезы по щекам, увели, а на его место поставили нового надсмотрщика, купленного на рынке, уличные рабы сначала обрадовались. Обрадовались злобной радостью тех, кто застал падение своего обидчика. Однако новый надсмотрщик оказался беспощаднее прежнего. Теперь все скулили в один голос, как собаки, когда он стегал их плетями по спинам, желая понравиться хозяину. А когда выяснилось, что поступил приказ не трогать Юлиана, у всех возникли вопросы, на которые тот давал лишь уклончивые ответы.

– Мы друзья тебе или не друзья? – недовольным шепотом спрашивал Аир. Грязными пальцами с набитой под ногтями землей он чесал кровавый след от плети.

– Вас это не касается, – глухо отвечал Юлиан. – Это лишь наше с достопочтенным Ралмантоном дело.

– Ты один из нас. Расскажи, что там было! – уже настойчивее требовал Аир и даже сполз тогда со льняников в сторону.

– Еще раз говорю, это лишь мое дело.

– Крыса… Чертячьи потроха, а я думал, ты мой друг! А оказался амбарным чертом…