Удержаться на краю

Она не видела отца много лет и теперь понимала – да, они чужие, Татьяна озвучила тогда его потаенные мысли, в которых отец, возможно, и себе признаться не хотел. И когда Люба перестала приходить и звонить, он ни разу не поинтересовался, куда это они с Женькой запропали. Исчезли – ну и слава богу.

Любе слышно, как отец обратился к Реутову, и голос у него тоже какой-то угасший:

– Я должен извиниться перед вами. – Слова даются ему нелегко, но отец всегда умел держать себя в руках. – Послушайте, я понимаю, что вся эта грязная история могла закончиться для вас очень плохо.

– Я всегда веду запись. – Голос Реутова бесстрастный и холодный. – Андрей Михалыч, мы готовы отчитаться по делу.

– Тогда минут через десять приходите оба сюда. – Бережной обернулся к шурину: – Дмитрий, я думаю, мой офицер уже понял, что ты к этой истории отношения не имеешь. А вот твоя жена – совсем другое дело, и зачем ей понадобился этот мерзкий спектакль, мы выясним, так что придется ей у нас задержаться. А вы с ней между собой потом без нас разберетесь. Будет что-то нужно – обращайся, чем смогу, помогу, а сейчас прости, недосуг. Мы расследуем убийство твоей дочери.

– Убийство?!

– Именно. Разве Люба тебе не говорила?

– Я… Мы не виделись давно, а ее номер я потерял. – Отцу заметно неуютно в этом разговоре. – И Любиного адреса я не знаю. Я бы и о смерти Надежды не узнал, но Люба прислала с курьером письмо мне на фирму. Не понимаю, почему не позвонила… Адрес Надежды Татьяна узнала в Интернете, а Люба… она никогда не доставляла проблем, и я не… Послушай, я понимаю, что выгляжу…

– Мне безразлично, как ты выглядишь, Дмитрий. – Люба слышит, как Бережной с шумом отодвинул стул и поднялся. – Но как ты умудрился жить со своими детьми в одном городе и при этом не видеть их годами, мало того, не знать адресов, номеров телефонов, не общаться и, главное, не стремиться к общению – это для меня полнейшая загадка, вот как хочешь.

– Это сложно. – Отец не привык оправдываться и сейчас начинает злиться. – Второй брак, ребенок… Ну что я тебе рассказываю, ты сам второй раз женат.

– Ты прав, второй раз. Но для нас с Дианой все наши дети – общие, такие же любимые и нужные, как и общая дочка.

– Приемная, а не общая.

Бережной чувствует, что сейчас врежет бывшему родственнику по холеной роже.

– Да, приемная. И мы ее любим точно так же, как родных детей, а может, и больше, потому что она так натерпелась в своей прежней жизни – на десятерых горя хватит. Так что – да, любим и балуем, считаем самой родной и никогда никого из своих детей не оставим, пока живы. А ты родных дочерей просто выбросил из своей жизни в угоду пустой, никчемной и жадной бабе, компрометирующей тебя и изменяющей направо и налево. Ладно, недосуг мне тут по душам с тобой говорить – особенно если учесть, что в наличии у тебя души я очень сильно сомневаюсь. Твоя дочь умерла, а ты за юбкой тянешься. Дочь, которую ты должен был уберечь от беды, от той жизни, что она вела… Все, Дмитрий, ступай, не о чем толковать. И я понимаю, почему вы с Нелли в свое время сошлись, ведь свой свояка видит издалека, да. И хотя Нелли была… сложным человеком с тяжелым прошлым, но она стала тебе именно женой и, уверен, никогда не ставила тебя в такое дурацкое положение.

– Но она умерла, Андрей. И я…

– И на свете не было других баб, кроме твоей Татьяны. – Бережной презрительно фыркнул. – Ступай себе, Дмитрий, я занят.

И больше сказать тут было нечего.

За последние годы отец сто раз мог узнать и адреса, и номера, приехать в гости, да просто звонить на домашний телефон, пока кто-то не взял бы трубку – это несложно, но не приехал ни разу и не позвонил. Он выбросил из своей жизни все, что было до его брака с Татьяной. И их с Женькой тоже. Зато когда замаячила перспектива наследства, они с мачехой сразу адрес узнали.

А может, и раньше знали.

10

Георгий работал уже в пятом кабинете, причем сначала он помог наладить компьютер его хозяину, молодому лейтенанту.

Он перезнакомился с кучей народу, его напоили чаем, угостили бутербродом, предложили пива, а девушка-патрульная сунула ему в карман бумажку со своим номером телефона, что для Георгия оказалось полнейшей неожиданностью.

Он подумал, что преступления – это, пожалуй, единственный фактор, объединяющий человечество.

– Ну, парень, удружил. – Очередной сотрудник радостно пощелкал исправным замком. – Спасибо, а то ведь замучился. Если что будет надо, обращайся. Слушай, тут говорят, ты в компах смыслишь…

Георгий развел руками – смыслю маленько, что ж.

Он уже и забыл, что опасался людей, шарахался от любого реального контакта. Этот людской муравейник не затихал никогда, и Георгий, попав в самую гущу, освоился довольно быстро. Переходя из кабинета в кабинет, он встречал самый радушный прием, и везде его умения вызывали уважение.

Но он не переставал думать о том, что могло случиться между родителями много лет назад.