Удивительные истории о любви (сборник)

Ничего не могу, к черту, спланировать. Внутри все ежится. От мысли что предстоит, скручивает живот и сбивается дыхание. Не понимаю, что страшнее: влезть в поезд, вырубить грузина или предстать героем перед Ксюхой. Наверное, последнее. От последнего прямо перекручивает. Стараюсь просто ехать. Будто за рулем. Кладу руки на спинку кресла впереди, как будто на руль. Это немного успокаивает. Возвращает к проблемам арендованной недвижимости и работы. Там все ужасно, и это выравнивает общую картину. Все равно что у стоматолога втихаря щипать себя за яйца. Равномерно распределить боль, называется.

– Поезд прибывает на станцию…

– Тверь, твою мать!

Вскакиваю, аж мутнеет в голове, и к выходу. Пытаюсь сообразить, как пробраться в здание вокзала, кручу башкой. Вижу переход, бегу туда, под землю. По лестницам вверх-вниз. Табло, табло, табло… Поезд «Москва / Петербург» прибывает через 25 минут. На ту же платформу. Возвращаюсь назад. Что же это получается? Обогнал ее? В какой-то момент этой истории мы промчались мимо нее, возможно, в тот самый момент, когда грузин готовился или не дай бог… Со всей дури пинаю лавочку на перроне. Грохот стоит страшный – рикошетом задело урну. Все для того, чтобы избавиться от этих мыслей.

Время идет. Поезда все нет. Случись ужасное, и они наверняка бы задерживались. Еще раз пинаю скамейку. Смех смехом, а, похоже, я повредил ноготь.

Едет. Вижу, как выползает из-за поворота. Медленно тянется вдоль платформы, люди тянутся за ним. Иду в обратном направлении, в самый конец поезда. Не могу вспомнить, какой в итоге мне нужен вагон. Все потом. В голове вырисовывается план. Поезд останавливается. Из вагонов, как в синхронном плавании, одновременно вываливаются проводницы. За ними толпа курящих и прибывших. Выйти им мешает толпа отъезжающих. То, что надо.

Стреляю сигаретку у одного из пассажиров. У него же прикуриваю. Иду к последнему вагону. Вроде как прогуливаюсь, смотрю окрестности, покуриваю. Любуюсь Тверью. Сигарета просто тлеет во рту. Едкий дым жжет нос и глаза. Только без этого никак. Образ, маскировка. Думаю, вполне схожу за пассажира. У меня нет сумок, и я весь такой налегке. Просто вышел покурить.

Время идет, курящие потихоньку возвращаются на места. Жду и стараюсь растянуть жизнь сигареты. На перроне остается всего несколько человек. Вскоре и те тушат бычки. Остаются одни проводницы. Сигарета почти истлела. Еще немного и пойдет фильтр.

– Мужчина, отправляемся! – кричит ближайшая ко мне проводница. (наконец-то!)

– Ой! – изо рта выпадает бычок. – Мне ж в первые вагоны!

Делаю вид, что стартую в начало поезда.

– Куда!? – кричит проводница. – Не успеете! Заходите!

Миссия выполнена. Я внутри. Но и проводница рядом.

– Какой вагон? – спрашивает. – Билет с собой?

Судорожно вспоминаю, какой у Ксюши может быть вагон. Точно где-то в начале.

– Вот черт, – хлопаю себя по карманам, – в сумке билет остался! Один из первых вагонов.

– Пойдемте. Как вы так в конец ушли? Не знали, что ли, что всего четыре минуты стоим?

– Задумался.

Идем с ней через вагоны. Скучаю по проводнице Наталье из «Сапсана». Все в ней было чисто и аккуратно. Сама была худенькой и симпатичной. Только голова теперь трещит из-за ее шампанского и вина. Но все равно было лучше, чем тут. Тащусь за огромным телом новой проводницы. Одним бедром она протирает двери купе, другим задирает занавески. Настоящий «Титаник». Думаю, иди мы в обратном направлении, и бедра моей проводницы вскрывали бы все купе, как банки с тушенкой.

– С кем-то едете? – спрашивает.

– Один, – говорю.

– Соседи есть?

– Да, девушка в желтом платье и мужчина. Предположительно грузин.

Титаник кивком приветствует каждую проводницу вагона, и все не прекращает болтать. Нервничает. Интересуется у проводниц, не едет ли в их вагоне грузин. Правильная тактика, думаю, сам бы с этого начал.

Так и движемся. Не знаю, что было бы, не найди она ни одного грузина в поезде. Наверное, пошли бы с ней ко дну.

Но нам повезло. Повезло не оттого, что грузин разыскался в четвертом вагоне, а оттого, что мой Титаник не растрепал проводнице вагона обо мне раньше времени. Та, наверное, подумала, что тут воссоединяются потерянные сердца, и провела меня прямо в нужное купе. А Титаник, не долго думая, распахнула дверь.

Когда я увидел Ксюшу, сразу понял – грузин обязательно ее убьет.

Она сидит на нижней полке, аккуратно поджав под себя ноги. Стрижка-каре по-детски небрежно лежит на щеках. Крупные глаза и эти ее ужасные очки… Начинаю понимать, зачем они ей. Все это вроде небольшого изъяна, который делает человека интереснее. Маскирует истинную красоту, чтобы ты раскапывал ее вдумчиво и постепенно. А он же грузин… От тоски, что они могут быть вместе только в поезде, или, например, соседями в маршрутке, он ее и убьет!

– Ваше купе, – говорит мне Титаник. – Проходите, чего в проходе…

Тут-то все и раскрылось. Она даже договорить не успела. Местная проводница завыла сиреной; все растерялись; а грузин, будь он неладен, очень неожиданно вскочил. А ведь я никогда ничего не планирую. Все как-то само собой приходит. Врезал я ему, конечно, от души.