Удивительные приключения рыбы-лоцмана

И тем не менее всё это прозябанье дольней розы и горний ангелов полет остались бы не более чем бесконечно сложной и восхитительной интеллектуальной игрушкой, если бы внутрь нее не был вмонтирован некоторый идейный стержень, приводящий в движение всю романную машинерию. Сверхидея Кузнецова, насколько можно судить, состоит в тотальной взаимозаменяемости всех и всего. История (с тем же успехом эту сущность можно обозначить словами «бог» или «судьба»), по Кузнецову, неумолимо ткет свой узор, используя для этого любой годный лоскуток или травинку, и от качества этих лоскутков и этих травинок конечный рисунок практически не зависит. Такой детерминистский подход трудно назвать особо оригинальным, но когда для его демонстрации строится декорация такого масштаба, то в старых идеях внезапно начинают сквозить новые – волнующие и страшноватые – смыслы. Словом, тот редкий случай, когда книга пробуждает не столько эмоции, сколько мысль, – и еще более редкий случай, когда уже при первом прочтении видна возможность (и, более того, необходимость) перечитывания.

Наталья Галкина

Вилла «Рено»

[67]

У романа Натальи Галкиной «Вилла “Рено”» репутация безнадежно испорчена. Дело в том, что роман этот, опубликованный первоначально в питерском журнале «Нева» и подавляющему большинству московских читателей и критиков по этой причине совершенно не известный, имел несчастье войти в шорт-лист Букеровской премии. После чего немедленно оказался под мощным артобстрелом: только ленивый не упрекнул букеровское жюри во всеядности, недальновидности и отсутствии вкуса к хорошей литературе. Почему-то большинство людей, пишущих на книжные темы, сочло, что роман, вышедший в немосковском толстом журнале и принадлежащий перу дамы, чье имя на тот момент никому не было знакомо, непременно сер, скучен и бездарен. Теперь, когда «Вилла “Рено”» издана отдельной книгой и стала таким образом доступна более широкому кругу читателей, самое время признавать ошибки и приносить извинения. Потому что роман Натальи Галкиной не просто недурен – он замечателен.

Замахнувшись на масштаб поистине эпопейный – действие «Виллы “Рено”» охватывает большую часть двадцатого века и пространство от Карельского перешейка до Туруханской тайги, – Галкина с поразительной легкостью справляется с поставленной задачей. Каждый элемент, каким бы чужеродным он ни казался поначалу, органично встраивается в бесконечное кружево текста и оказывается именно тем самым, единственно необходимым кусочком, без которого вся картинка рассыпалась бы в прах. Все многочисленные сюжетные линии красиво и плавно сходятся в одну, а те – очень немногочисленные, – которые всё же повисают в воздухе, кажется, не теряются по авторскому недосмотру, но просто уходят в блекло-голубое небо над Келломяками – местом действия большей части романа.

В двадцатые годы на дачах Карельского перешейка, отошедших после революции к Финляндии, длится реликтовая «древнерусская» жизнь. Петербуржцы, выехавшие летом 1917 года на дачи, оказались границей отрезаны от мечущейся в горячке Гражданской войны метрополии, и здесь продолжают вести ту странную, призрачную жизнь, которой на самом деле давно нет. Напротив, на другой стороне Финского залива, видят они огни Петербурга, но для вечных дачников огни эти подобны свету мертвой звезды – города, который они покинули несколькими годами раньше, в природе уже не существует. Жизнь этих русских келломякцев больше всего похожа на жизнь семейства Муми-троллей, описанную Туве Янссон в ее знаменитом сказочном цикле: те же летние белые ночи с их зыбким северным волшебством, приключениями и сладкими невзаправдашними опасностями, те же длинные зимы, в которые летнему народцу так хочется впасть в спячку.

В пансионате Виллы «Рено» кипит жизнь – молоденькие красавицы-сестры Маруся и Танечка Орешниковы, дочери управляющей, собирают вокруг себя кружок русской и финской молодежи. Бывшие офицеры, актеры, светские львицы, промышленники, рестораторы, садовники, а также их смешливые сыновья и дочери – по большей части легко отделавшиеся, не видевшие тех ужасов, что выпали на долю их менее удачливых соплеменников, – флиртуют, купаются в море, гуляют вдоль ручья, пишут этюды акварелью и маслом, играют в индейцев Амазонии и Метерлинка в самодеятельном театре. Однажды на этот полузапретный курорт приезжает из Советской России великий физиолог академик Павлов с женой и сыном. Сын академика женится на Танечке, на свадьбу ждут невестиного блудного отца, бросившего дочь в младенчестве, но тот загадочным образом умирает в поезде. Сердце не выдержало, или в стакане с железнодорожным чаем оказался яд? Галкина не даст ответа на этот вопрос или, вернее, даст их сразу несколько.