Читаем Угол покоя полностью

Когда она тушила лампы, ей показалось, что он смотрит на нее с любопытством. Они разделись в темноте, мимолетно поцеловались и легли каждый на свою узкую кровать. Ветер продувал хижину, наполняя, как паруса, занавески, узко собранные на проволоке, пробуждая язычок пламени в печи. Постепенно комната расширилась, впуская голубоватую мглу. За открытой дверью склон холма плыл в бледном сиянии, а на видимом прямоугольнике неба светилось, словно едва вышло из плавильного котла, облако из темного серебра с полыхающим краем. Ее овевало чем‑то свежим, прохладным, высокогорным, ночным. Она лежала, экспериментируя с тенью ладони в косой лунной полосе от окна; и, до сих пор не уняв непокорные мысли о недостатках Оливера, о том, что он все никак не выйдет из молодого и подчиненного состояния, сказала в пику своему собственному недовольству:

– Это ты из него вытянул серьезный ответ.

– Хотелось услышать настоящий ответ, без уверток.

– Тебе бы чаще высказываться в компании.

– Ты все время это повторяешь.

– И не зря. Ты молчишь, и люди думают, что тебе нечего сказать.

– Так мне и правда нечего.

– Ох, Оливер, тебе есть что сказать! А ты сидишь и сидишь в углу.

– Ага, сиднем, – сказал Оливер.

Ей послышалась в его голосе рычащая, ворчливая нота – в любой миг может отгородиться полностью, сколько бы она в темноте ни убеждала его, все сильнее вовлекаясь, все более несчастная, все явственней показывая свое разочарование в нем. Потому что да, она была разочарована. Хотела для него большего и лучшего, чем он, судя по всему, хотел для себя.

Но он не стал отгораживаться. Чуть погодя сказал – словно почувствовал, что надвигается размолвка, которой он так же не хотел, как она:

– Когда слушаю других, могу чему‑то научиться. Слушать себя – ничему не научишься.

– Другие научатся.

– Но только не эти.

– По-твоему, они не способны учиться?

– Нет, они просто уже знают все, что я могу им сказать.

– Ты мог поведать им кое‑что о порядочности, когда зашел о ней разговор. Рассказать, как ты себя повел с Кендаллом и Херстом, – что могло быть более уместно?

Он рыкнул – коротко, недоверчиво. Приподнялся в кровати, повернулся к ней лицом.

– Что я должен был сказать? “Кстати, о порядочности. Позвольте, я вам расскажу, как послал Джорджа Херста далеко-далеко”.

– Конечно. Жаль, я им про это не рассказала.

– Я бы умер на месте.

– Но им следует знать, что ты за человек! Ты так тихо сидишь, и они думают, что ты никто, а это не так. Ты же не хочешь выглядеть как Прайси.

Теперь его голос сделался по‑настоящему ворчливым.

– От Прайси ты всегда сможешь меня отличить. Я не качаюсь в качалке.

– Ох, Оливер, – сказала она безнадежным тоном, – да стань же наконец серьезным. Эти люди – из самых важных в твоем деле на всей земле. Тебе ради себя надо произвести хорошее впечатление.

– Я кого‑нибудь оскорбил?

– Нет, ты просто ничего не говоришь. Как мистер Кинг и мистер Эммонс поймут, до чего ты хорош, на что способен?

Он проговорил что‑то в подушку.

– Что?

– Они знают, на что я способен.

– Откуда?

– Не знали бы – не предложили бы присоединиться к изысканиям.

Какое‑то время она лежала в полной неподвижности, обратив лицо к его темному силуэту. Лунное свечение стояло в комнате снежной дымкой.

– Предложили? Когда?

– Сегодня днем.

– И ты молчал!

– Да, – усмехнулся он. – Я же всегда молчу. Да мне и слово некуда было вставить. Тут собрались мастера поговорить.

– Но почему никто из них вечером ничего не сказал?

– Думаю, они ждут, чтобы я обсудил это с тобой.

– А ты собирался спать!

– Не хотел, чтобы ты всю ночь думала об этом и не могла уснуть.

– Оливер, – сказала она, – выходит, они очень хорошего о тебе мнения. Если мистер Кинг не солгал, это значит, что он готов вверить тебе свою жизнь.

– У Кинга есть литературная жилка. Это значит, что он готов вверить мне общественные земли. Работу готов дать.

Она выскользнула из постели и села на край его кровати. Он обвил ее рукой, она нагнулась и быстро спросила, уткнувшись ему в шею позади уха:

– Ты простишь меня, душа моя?

– Конечно. За что?

– За желание тебя переделать. Я глупая женщина, я слишком люблю разговоры и говорунов. Какая в них важность? Вся важность в тебе. Только ты мне и дорог, душа моя.

– Я жуть как рад это слышать, – сказал он. – Залезай, ты дрожишь.

Она послушно скользнула к нему под одеяло. Узость просевшей кровати притиснула их друг к другу.

– Ты согласишься? – спросила она.

– Зависит от тебя.

– Тебе будет лучше, душа моя.

– Возможно. Я ненавижу все эти здешние судебные тяжбы, захват участков, вранье под присягой, весь этот экспертный арбитраж между игроками, которые оба жулики. Хочется делать то, что будет просто расширять познания.

– Ты можешь, душа моя, я знаю, что ты можешь. – Она полежала неподвижно. – Ты в самом начале мне это сказал.

– Когда?

– Я рисовала в библиотеке в Бич-хаусе. Ты сказал: чудесно, когда занимаешься любимым делом и тебе за это платят.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вихри враждебные
Вихри враждебные

Мировая история пошла другим путем. Российская эскадра, вышедшая в конце 2012 года к берегам Сирии, оказалась в 1904 году неподалеку от Чемульпо, где в смертельную схватку с японской эскадрой вступили крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец». Моряки из XXI века вступили в схватку с противником на стороне своих предков. Это вмешательство и последующие за ним события послужили толчком не только к изменению хода Русско-японской войны, но и к изменению хода всей мировой истории. Япония была побеждена, а Британия унижена. Россия не присоединилась к англо-французскому союзу, а создала совместно с Германией Континентальный альянс. Не было ни позорного Портсмутского мира, ни Кровавого воскресенья. Эмигрант Владимир Ульянов и беглый ссыльнопоселенец Джугашвили вместе с новым царем Михаилом II строят новую Россию, еще не представляя – какая она будет. Но, как им кажется, в этом варианте истории не будет ни Первой мировой войны, ни Февральской, ни Октябрьской революций.

Александр Борисович Михайловский , Александр Петрович Харников , Далия Мейеровна Трускиновская , Ирина Николаевна Полянская

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Попаданцы / Фэнтези