Уильям Шекспир — образы чести и благородства

And gives the crutch the cradle's infancy.

O, 'the sun that maketh all things shine!

William Shakespeare «Love's Labour's Lost» Act IV, Scene III,

line 249—266.

АКТ 4, СЦЕНА 3.

Входит Бероун с бумагой в руке, один.

КОРОЛЬ

Какое рвение, какая ярость вдохновили тебя сейчас?

Моя любовь, её госпожа, — это милосердная луна,

Она, звезду посещает, почти не видевшую света.

БЕРОУН

Тогда мои глаза — это не глаза, и я не Бероун.

О, если бы не моя любовь, день превратился б в ночь!

Из всех оттенков кожи отбракованной суверенностью

Встречайте, как на показ, на её щеке прекрасной.

Где несколько достоинств составляют достоинство одно,

Где ничто не желает, чтобы хотение само себя искало.

Одолжи мне процветанье всех нежнейших языков —

Тьфу, нарисованная риторика! О, она не нужна!

Предметом для продажи похвалы, принадлежащей продавцу.

Она передаёт — саму похвалу.

Тогда похвала, короткая слишком, становится пятном.

Отшельником иссохшим, прожившим шестьдесят зим,

Чтоб смог стряхнуть с себя пятьдесят, ей в глаза глядя.

Красота не стареет, словно новорождённая,

И придаёт клюке вид младенческий колыбели.

О, это солнце, которое заставит засиять вокруг все эти вещи!

Уильям Шекспир «Потерянные труды любви» акт 4, сцена 3, 249—266.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 12.07.2022).

Поразительное сходство литературных образов было отмечено многими критиками: «Fie, painted rhetoric! O, she needs it not! To things of sale a seller's praise belongs. She passes praise» / «Тьфу, нарисованная риторика! О, она не нужна! Предметом для продажи похвалы, принадлежащей продавцу. Она передаёт — саму похвалу». Что, по-видимому, сформировало их всеобщее ошибочное мнение по поводу нежелания автора сонета 21 «торговать замыслом» в строке 14, высказанного в виде претензии к некому поэту, при помощи созданных им риторических литературных приёмов.

Обзорный критический анализ сонета 21.

Критик Джордж Уиндем (George Wyndham) выдвинул предположение, что этот сонет первым, в котором автор начал рассматривать проблему поэта-соперника; однако, критик Бичинг (Beeching) в числе некоторых других сделал разграничивание упомянутого в сонете 21 поэта от того, которого позднее увидел читатель в качестве конкурирующего с Шекспиром поэта-соперника в борьбе за приверженность чувству дружбы с адресатом сонетов.

Критик Ларсен Кеннет (Larsen) утверждал, что «Муза», «Muse», которой поэт противопоставил небо, моря с жемчугами, то есть все богатства природы посредством «сравнения» он, якобы пародировал, чтобы выразить свою точку зрения, отличается от десятой «Музы» 38-го сонета, хотя оба сонета имеют общий словарный запас, рифму и тему восхваления природы.

(Larsen, Kenneth J.: «Sonnet 21». Essays on Shakespeare's Sonnets. Retrieved 30 November 2014).

В вступительной оговорке Шекспир утверждал, что его Муза не похожа на какую-то другую Музу: «взволнованную нарисованной красотой своего стиха». Слово «stirred», «разворошённая», одновременно несёт обозначение «excite», «будоражить» возбуждать страсть, как муза, связано со словом «painted», «раскрашенной», поскольку краска тоже перемешивается, как и чувства человека. Шекспир высмеивал «vain», «тщеславного», «суетного» автора тех стихов, который ищет образы даже с небес, чтобы «украсить» своё сравнение, и которое будет «rehearse» «повторять» и «describe at length», «подробно описывать» «прекрасное» описание чего-либо в своих стихах для сравнения с другим более «прекрасным», к примеру проявления природы, чтобы создать некое «подобие» соединения в сравнении. Повторение слова «fair» «прекрасный» перекликается с образами сонета 18: «And every fair from fair some time declines», «И каждое лучшее из прекрасного когда-нибудь придёт в упадок».

Шекспиру было свойственно противиться вычурной поэтической строки «proud compare, «гордого сравнения» с солнцем, луной, «драгоценными камнями земли», «моря дорогими жемчугами» и «первыми цветами Апреля», как «рождёнными», так и «возрождёнными». Шекспир будет следовать игнорирования в своей поэзии «всех редких вещей», которые содержатся в пределах «rondure hems» «окантованного закругления», небес, как аллегории вселенной, которые могли быть использованными посредством пера другого поэта. Эта строка нашла отражение с заключением другого стихотворения, сонета 130: «And yet by heaven I think my love as rare / As any she belied with false compare», «И все же, клянусь небом, я думаю, что моя любовь такая же редкая / Как и любая, которую она опровергла ложным сравнением».

Этот поэт отличается от других, он прямолинейный. Поскольку он «истинно влюблён», он «по-настоящему напишет» и потребует от юноши» (или от читателя), чтобы он «поверил» ему: «Моя любовь так же прекрасна / Как ребёнок любой матери», последний намёк в последовательности на то, что юноша должен родить «наследника», (намекается в каламбуре о эфире и наследнике в конце строки 12). «Золотые канделябры» «gold candles» — это звёзды на небесах.