Уинстон Черчилль

Выступая в Мэншн-хаузе 9 ноября 1943 года, Черчилль предупредил, что “не наступило еще время для расслабления, для светлых мыслей о радостях мира и победы”. В руках Гитлера еще находятся четыреста дивизий. Черчилль особо отметил роль в текущей войне Советского Союза. Хотя “в Сицилии и Италии Великобритания имела честь внести преобладающую долю и заплатить самую большую цену”, в то время как американцы, австралийцы и новозеландцы осуществили “блестящие операции” на Дальнем Востоке, “я рад признать и даже провозгласить, что самым выдающимся событием этого примечательного года является победоносное продвижение русских армий от Волги к западу через Днепр, освобождая, как сказал маршал Сталин, две трети русской земли от завоевателя”. В ходе этой борьбы “русские советские армии нанесли глубокие удары по общей структуре германской военной мощи. Устрашающая чудовищная машина германского могущества и тирании преодолена и разбита русской доблестью, военным искусством и наукой”.

Однако с этого времени (осень 1943 года) в стратегии Черчилля начинает просматриваться еще один элемент. Черчилль прохладно относится к высадке в Северной Франции уже не только потому, что следует экономить силы и дать выдохнуться СССР и Германии. Он видит, что военный баланс на Западе очень быстро начинает смещаться в американскую сторону. Англичан и американцев уже трудно было назвать равными союзниками. Американцы становились главной силой западной коалиции, поскольку их превосходство в наземных войсках становится преобладающим и дальнейшее накапливание их сил лишь еще более умаляло роль Лондона. Черчилль же, разумеется, не хотел становиться “слишком уж” очевидным младшим союзником. Мы видим, как в это время, находясь на пути к Тегерану, Черчилль начинает позволять себе критические замечания в адрес американской политики. В своем дневнике Иден записывает впечатления Черчилля об американском президенте и методах его руководства: “ФДР является очаровательным джентльменом из провинции, но методы бизнеса, деловые методы у него почти отсутствуют. Так что Уинстон обязан постоянно перехватывать инициативу там, где возникает необходимость. Я был поражен исключительным терпением, с которым он это делал”.

Рузвельт тоже чувствовал этот новый элемент британской дипломатии. В определенном смысле англичане уже были у Рузвельта в кармане и он очень хотел связывать себя с имперскими планами Лондона. Сэр Кадоган записывает в своем дневнике: “Наша страна была нужна Рузвельту для реализации его главной мировой дипломатической игры, для использования ее как против нынешних противников, так и против противников потенциальных”.

Одновременно он полагается и на китайский фактор, подстраховывающий его на “русском фронте”. “Во время и после войны, - пишет американский историк Р.Даллек, - Рузвельт рассчитывал на поддержку со стороны Китая в потенциальных политических спорах в Англией и Россией”. Его веру в Китай не мог поколебать скептицизм Черчилля. “Посмотрите-ка, Уинстон, - говорил Рузвельт Черчиллю по поводу Индокитая. - Вы в меньшинстве, трое против одного”. Рузвельт надеялся и на помощь Китая в нажиме на старые европейские метрополии, в создании после войны новой системы мандатов на колонии. Он надеялся, что система опеки позволит Соединенным Штатам создать на долгий период военно-морские и военно-воздушные базы в стратегически важных точках Тихого океана. При этом у Рузвельта не было иллюзий относительно сопротивления главных западноевропейских стран. Своему помощнику Ч.Тауссигу он говорил еще летом 1943 года: “После войны у нас будет больше трудностей с Великобританией, чем с Германией сейчас”. Тот же Тауссиг мог убедиться в твердости империалистического курса Черчилля, когда, беседуя с ним, премьер-министр сказал: “Нации либо следуют своим традициям, либо умирают… До тех пор, пока я являюсь премьер-министром, мы будем держаться за эти традиции и за империю. Мы не позволим готтентотам при помощи всеобщих выборов выбросить белых в море”.

Совещаясь 22-26 ноября в Каире с Черчиллем и Чан Кайши, Рузвельт выдвинул идею военной оккупации Франции. Эти планы отчетливо видны в письме президента Хэллу: “Я убежден, что окончательные решения и планы будущего гражданского устройства должны быть приняты сейчас… Я все более склоняюсь к мысли, что оккупация Франции должна быть чисто военной оккупацией”. В Каире Рузвельт снова повторил Черчиллю, что, по его мнению, Франция не сможет восстановить прежних сил, что Индокитай не будет возвращен под ее контроль, что Дакар - порт в Западной Африке должен перейти под американскую опеку. Президент заявил, что в его планы входит лишение Франции прав на Марокко.