Уинстон Черчилль

На “Вилле цветов” Клементину Черчилль спросили, что будет после войны. “Я никогда не думаю о том, что будет после войны, - ответила супруга премьера. - Видите ли, я думаю, что Уинстон не надолго ее переживет”. Ей мягко сказали, что люди живут до девяноста лет и что с каждым непоправимое может случиться ежесекундно. Но аргументы не подействовали. “Видите ли, ему семьдесят лет, мне шестьдесят и мы отдали все, что в нас есть в ходе этой войны”.

Из Марракеша Черчилль поблагодарил Сталина за ноты нового советского гимна. Они посланы в Лондон симфоническому оркестру Би-би-си с указанием исполнять его во всех случаях, когда идут сообщения из России. Сталин был доволен, он передал через британского посла в Москве пожелание Черчиллю “изучить новую мелодию и насвистеть ее членам консервативной партии”.

Глава девятая

Финал мировой войны

Мы встречаем столько сложностей как

внутри страны так и на международной арене

что, возможно, роль, которую мы играем в этой

войне, покажется историку последней блестящей

вспышкой, которая осветит ослабление британской

мощи и влияния

Дик Ло, 1943

Помпа и тщеславие должны быть отставлены;

старый мир должен с честью проложить путь в новый.

Уинстон Черчилль, 1943

В декабре 1943 года Гитлер говорит Манштейну на что он надеется - на противоречия в противостоящей Германии коалиции. Нужно только создать условия, при которых эти противоречия выйдут на поверхность. Это становится стратегической идеей Гитлера, хотя его ненависть и к Востоку и к Западу явно мешает последовательной реализации этого плана. Гудериан поддерживал подобный замысел в принципе, но он предупреждал Гитлера, что успех может быть достигнут только в случае сокращения Восточного фронта, создания на нем основательных оборонительных сооружений, стабилизации его. Только тогда можно думать о маневрах, раскалывающих союзников. Гитлер это просто не захотел слушать. (Напомним, что Гудериан был у Гитлера в особой чести). Манштейн тоже предлагал закрепиться на Буге, но это означало сознательное отступление, а на это Гитлер не шел.

4 января 1944 г. советские войска пересекли предвоенную восточную границу Польши. В этот же день чехословацкий президент в изгнании Эдуард Бенеш посетил Черчилля в Марракеше. Главная тема их беседы: каковы планы Советского союза в послевоенном мире, какой будет послевоенная Германия. Около пяти часов обсуждались будущие польские границы. “Мы рассмотрели линию польской восточной границы в малейших деталях. На севере русские готовы следовать линии Керзона, передавая Ломзу и Белосток полякам, но удерживая за собой Львов на юге. С другой стороны, они согласны передать полякам Восточную Пруссию к западу от Кенигсберга, а также земли на Одере, включая основную массу Оппельна”. Сообщая Рузвельту о своих беседах с Бенешем, Черчилль поделился той мыслью, что чешский президент “может оказаться самой полезной фигурой, образумливая поляков и примиряя их с русскими, чьим доверием он пользуется”. Черчилль рассматривал карту Бенеша с карандашными пометками Сталина. Он говорил о поляках как о будущих стражах против германской агрессии на Одере. “Это будет их платой государствам Европы, дважды спасшим их”. Черчилль отметил, что британское, американское и советское правительство “согласны в том, что Германия должна быть разделена на несколько отдельных государств. Восточная Пруссия и Германия к востоку от реки Одер должны быть отделены от основной германской территории навсегда и население этих районов должно быть переселено. Пруссия должна быть поделена и урезана. Рурская область и другие крупные центры угольной и стальной промышленности должны покинуть пределы Пруссии. Основа германской армии, руководимая генеральным штабом, должна быть полностью уничтожена”.

Побуждая в это время поляков признать новые границы с СССР, Черчилль делал упор на том обстоятельстве, что нельзя ставить вопрос о начале борьбы с русскими по поводу границы по “линии Керзона”. “Россия потеряла 30 млн. своих граждан в двух разрушительных войнах на протяжении 25 лет и она имеет право (и силу), чтобы обеспечить свои западные границы”. Черчилль отказал значительное давление на лондонско-польское правительство, хотя результаты этого давления были невелики. Черчилль твердо придерживался следующего мнения: “Польша не имеет шанса выйти из объятий Германии без русских. Британская и американская мощь сосредоточена в основном на морях и в воздухе, эти страны полагаются на свои финансовые и другие ресурсы”. Эмигрантскому польскому правительству следовало найти компромисс с Москвой.

Со своей стороны Бенеш выразил уверенность в том, что война может окончиться “в любое время после 1 мая 1944 года”. Черчилль тотчас же поставил на голосование вопрос, будет ли Гитлер у власти 3 сентября 1944 года”. “Да” сказал Черчилль, Бивербрук и Колвил. “Нет” голосовали Бенеш, лорд Моран, Джон Мартин, генерал Холлис, инспектор Томсон и Сара Черчилль.