Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления

Зорге отправил информацию Филиппу Голикову, начальнику военной разведки в Москве, где к тому времени Сталин уничтожил большинство своих противников в большевистской партии, включая почти всех членов Центрального комитета 1917 г. Голиков, приспособленец и посредственность по любым стандартам, пребывал в состоянии постоянного страха. В мае 1941 г. из Берлина вернулся подполковник Эрвин Шолль, также работавший в токийском посольстве. Привезенные им новости были сенсационными, и Отт не преминул поделиться ими с Зорге. 31 мая Зорге отправил Голикову шифротелеграмму:

Берлин проинформировал Отта, что нападение немцев начнется во второй половине июня. Отт на 95 процентов уверен, что война начнется… Из-за существования мощной Красной армии Германия лишена возможности расширить сферу боевых действий в Африке и вынуждена держать большую армию в Восточной Европе. Чтобы ликвидировать все угрозы со стороны СССР, Германии нужно как можно скорее отодвинуть Красную армию{133}.

Отт сообщил самые общие контуры плана, но Шолль предоставил Зорге полную информацию: 170–180 механизированных дивизий уже находились вблизи советской границы, а само нападение состоится по всему фронту. Германский Генеральный штаб почти не сомневался в том, что Красная армия рассыплется и что вермахту удастся взять Москву, Ленинград и Киев. Затем немцы установят контроль над Транссибирской железнодорожной магистралью и прямой контакт с японскими войсками в Маньчжурии.

Сталин, по-прежнему считавший нацистско-советский пакт своим триумфом, отказывался верить чему-либо из сказанного. «Можете послать ваш "источник"… к такой-то матери», – сказал он Голикову. На самой телеграмме он накорябал: «Неправдоподобно. В перечень телеграмм, рассматриваемых как провокация».

В отличие от немцев, которые рассматривали пакт о ненападении как необходимую, но временную меру, Сталин питал иллюзии, будто пакт – это надолго. Оуэн Мэтьюз приводит цитату из состоявшейся в 1966 г. беседы с маршалом Жуковым, которую вел Лев Безыменский, советский историк и ветеран войны. В январе 1941 г. Жуков и другие предупреждали Сталина об угрожающих передвижениях немецких войск. Сталин написал Гитлеру, вежливо спросив, являются ли эти сообщения правдой. Гитлер ответил, что да, но при этом он «ручается своей честью главы государства», что его «войска в Польше сосредоточены в других целях. Территория западной и центральной Германии подвергается сильным английским бомбардировкам и хорошо наблюдается англичанами с воздуха». Поэтому он «был вынужден отвести крупные контингенты войск на восток, с тем чтобы иметь возможность скрытно перевооружить и переформировать их». Сталин ему поверил.

Спустя несколько десятилетий после войны маршал Жуков в одном из интервью рассказывал, что к началу июня 1941 г. большинству высшего командования было очевидно, что немцы готовятся к нападению. Он показывал Сталину «штабные карты с нанесенными на них данными о противнике и его сосредоточении»:

Прошло несколько дней – и меня вызвал Сталин… он открыл средний ящик стола и вынул несколько листков бумаги. «Читайте», – сказал Сталин… Это было письмо Сталина, адресованное Гитлеру, в котором он кратко излагал свое беспокойство по поводу немецкого сосредоточения… «А вот ответ, читайте», – сказал Сталин… Боюсь, что не могу столько лет спустя точно воспроизвести ответ Гитлера. Но другое помню точно: раскрыв 14-го утром «Правду», я прочитал сообщение ТАСС и в нем с удивлением обнаружил те же самые слова, которые прочитал в кабинете Сталина.

Сообщение о вторжении зачитал советским гражданам Молотов. Сталин не показывался на публике в течение двух недель. Когда он в конце концов обратился к нации, его речь поначалу производила впечатление косноязычной, но затем потекла свободнее – даже при том, что ее идейное наполнение и фразеология напоминали скорее 1812-й, а не 1917 г. Он пообещал яростное сопротивление и политику выжженной земли.