Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления

То, что Черчилль был расистом, не подлежит никакому сомнению. Империалистические историки неизменно представляли события в черно-белом свете. Резчики по камню высекали статуи, чтобы почтить военных и политических творцов имперских триумфов на родине и за рубежом. Колонизированным народам прививали благоговение перед этими статуями – символами несокрушимой мощи, истуканами, подавлявшими любые другие версии истории. Вечное терпение и вечное сопротивление (политическое и вооруженное) исторически оставались близки друг другу. Идеи расового превосходства и господства белых, которые использовались для поддержания имперской гегемонии на политическом, культурном и военном уровне, имеют более недавнее происхождение. Изначально они были связаны с пуританством и его ответвлениями, а также с католической церковью, но получили более широкую трактовку в XVIII и XIX вв.

Все европейские державы использовали солдат из колоний, которые должны были сражаться на их войнах. Индийцы и африканцы были пушечным мясом, но при этом им позволялось пользоваться новейшим оружием. Черные южноафриканцы призывались в армию, но не проходили там военную подготовку, и им не позволялось брать в руки оружие. В армии США сегрегация существовала на протяжении обеих мировых войн.

Британское имперское наследие было передано Соединенным Штатам в период Второй мировой войны и после нее. Черчилль понимал, что иного выбора нет. К началу 1960-х гг. США стали ключевым игроком во многих частях Африки, Азии и Большого Ближнего Востока. Они действовали в другом стиле, но разрушали страны с легкостью, не гнушаясь свергать режимы, которые не желали перед ними пресмыкаться, и используя ядерное оружие, химические боеприпасы и бомбардировщики Б-52.

Британское имперское прошлое отказывалось умирать. Черчилль и Эттли не могли предвидеть, что Лазарь воскреснет в виде тысяч мигрантов из бывших колоний. Первыми стали выходцы из Южной Азии и Вест-Индии. Разрушенная британская экономика нуждалась в рабочих руках. Энох Пауэлл, политик-консерватор в послевоенном кабинете Черчилля, понимал, что источником самой дешевой рабочей силы является колониальный и постколониальный мир. Занимая должность министра здравоохранения, он санкционировал распространение плакатов министерства с рекламой вакансий на Ямайке, Тринидаде, Барбадосе и более мелких островах{204}. Потомков африканских рабов призывали добровольно перебраться в Блайти[202] и получить там работу. Так они и сделали. Визы были не нужны. Жители стран Содружества, в том числе бывших колоний, въезжали и выезжали совершенно свободно. Пассажиры, поднявшиеся в 1948 г. на борт Empire Windrush – «Ветра империи», – юридически были полноправными гражданами Соединенного Королевства{205}. Новости о нескольких сотнях ямайцев, направляющихся в Тилбери, вызвали панику. Лейбористский премьер-министр Эттли вежливо поинтересовался, нельзя ли перенаправить судно в Восточную Африку. Черчилль глубокомысленно заметил, что лозунг консерваторов на всеобщих выборах 1955 г. мог бы звучать как «Сохраним Англию белой».

У Черчилля не было особых проблем с внешней политикой лейбористов. Даже несмотря на иррациональное отвращение, которое он питал к идее независимости Индии, ему вскоре пришлось смириться перед историческими реалиями. Лейбористы изо всех сил продлевали существование загнивающей империи в Африке и на Ближнем Востоке. Независимость африканских колоний в конце концов была признана правительством консерваторов. Главной заботой Черчилля было сделать так, чтобы умирающая, но опытная Британская империя смогла оказать максимальную помощь Соединенным Штатам. Чаще всего эта помощь заключалась лишь в советах. Запущенные Черчиллем «особые отношения» на практике значили не очень много. Рузвельт и его внутренний круг не относились к ним с излишней серьезностью даже во время войны. Если бы Великобритания пала, Соединенные Штаты пошли бы на сделку с Гитлером. Они поддерживали дипломатические отношения с правительством Виши вплоть до 1944 г.

Как и «дух Дюнкерка», «особые отношения» были главным образом инструментом пропаганды, разработанным для населения внутри страны с целью оправдать ее послевоенный статус американской сатрапии. Делать это стало намного легче после того, как в британской разведке были разоблачены коммунистические ячейки, а их основные лидеры (Филби, Бёрджесс и Маклин) бежали в Москву. Доверие между секретными службами США и Великобритании – строгий барометр «особых отношений» – было восстановлено. Советы наградили Филби медалью и выпустили почтовую марку в честь его подвигов.