Уйти и не вернуться

– Вы только подумайте! Мы чувствовали себя совершенно беспомощными. Я имею в виду, насколько бессмысленной была бы такая смерть. Как это все могло вообще произойти? Но мы ничего не могли с этим поделать. Солнце на зимнем небе слабо светило через тонкие слои облаков, что еще больше омрачало все происходящее. Нас отвели примерно на километр от въезда в деревню. Наш конвоир-сержант был довольно низкого роста. Он шел позади нас с винтовкой, перекинутой через плечо. Пальцем он указал на место, где мы должны были копать. Мы с Сонгю принялись за работу. Но кое-что показалось очень странным. Прямо рядом с нами была пустая яма. Она была глубокая, такие обычно используют для хранения нечистот, используемых под удобрения. Я уверен, вы видели что-то подобное в деревне – такие странно выглядящие ямы, которые наполняют доверху навозом, а потом закрывают толстой заслонкой на время посадочного сезона. Была зима, так что яма была пуста. Что могло быть более подходящим для могилы? Все, что нужно было сделать сержанту, – это выстрелить два раза и столкнуть туда наши тела. Яма была прямо перед его глазами, но он все равно приказал нам копать рядом могилы. Это было необъяснимо. О чем он думал? Может, он просто следовал данным ему приказам. А может, хотел дать нам еще немного пожить, не задумываясь, насколько коротка такая отсрочка. Мне кажется, что было всего понемногу. Умный и смекалистый человек, родившийся в городе, никогда бы не стал стоять на холоде и смотреть, как мы копаем себе могилу. Он бы отвел нас обратно в штаб и рассказал начальству о своем открытии: «Сэр, нет нужды копать им себе могилы. Там уже есть пустая навозная яма. Как прикажете поступить?» Офицер, вероятно, ответил бы так: «Да? Отлично. Младший сержант Чхве, младший сержант Ли, идите с сержантом Кимом. Разберитесь с этими двумя и доложите о выполнении». Вот что могло бы произойти. Но сержант просто стоял и смотрел, как мы копаем землю рядом с пустой навозной ямой. На его лице не было абсолютно никакого выражения. Поначалу я сильно нервничал. Я был поглощен мыслью о том, что он все-таки сообразит использовать яму, поэтому каждый раз, когда он на нее смотрел, мое сердце замирало. Это просто сводило меня с ума. Потом я начал понемногу успокаиваться. Внешний вид сержанта свидетельствовал о том, что он родился и вырос в деревне, и это успокоило меня. Он не был похож на тех, кто думает только о своих собственных интересах. Представьте себе, если бы это был кто-то из городских. Он бы нашел себе массу оправданий, чтобы ни минуты не мерзнуть на холоде. Поэтому к сержанту я даже стал относиться с симпатией. А вот моему брату, видно, было абсолютно все равно. Он сосредоточенно копал могилу. Поначалу было тяжело, потому что земля была промерзшей, но под верхним слоем был песок, поэтому потом дело пошло быстрее. Сам факт того, что копать могилу было так легко, мне казался жестоким и несправедливым.

Сонгю откалывал лопатой замерзшую землю, а мне велел копать песчаную часть. Мы продвигались довольно быстро. Время от времени на лице Сонгю появлялось несчастное выражение, он втыкал лопату в песок и бормотал: «Если уж суждено умереть, то лучше так. Лучше умереть от руки своих, чем оказаться в руках врагов». При этом он искоса посматривал на сержанта, словно говорил для того, чтобы тот услышал. А сержант стоял с винтовкой и с неизменным выражением лица курил сигарету. Весь его вид говорил: «Я ничего не знаю. Просто делаю то, что мне приказали». Сонгю больше не мог скрывать свое разочарование: «Черт возьми! Если я должен умереть, пусть так, но перед смертью я хотел бы выкурить сигаретку. Дайте мне сигарету». Сержант пару секунд колебался, но, посмотрев в сторону штаба, который находился в километре от нас, сказал: «Ладно, берите, но постарайтесь, чтобы не заметили. Курите, но продолжайте работать», – приказал он и дал нам по сигарете. Это были первые сказанные им за все время слова, которые показались мне тогда даже смешными. Он сказал: «Продолжайте работать». Разве копание своей собственной могилы можно назвать работой? Это все было абсурдно и глупо.

Все слушатели в комнате вздохнули, будто соглашаясь со словами Вангю. Однако их вздох был очень осторожным. В этот момент Кюхо, хихикнув про себя, сказал:

– Все вы так вздохнули, словно сами оказались в том страшном месте.

– Ты можешь заткнуться? Хватит выпендриваться. Надоел уже! – неприязненно сказал Интхэ.

– Не стоит так сильно переживать, дело-то уже прошлое. Просто смешно, как вы все вздыхаете по этому поводу. При этом зная, что они оба живы-здоровы и сидят сегодня с нами, – возразил Кюхо, глядя Интхэ прямо в глаза.

– Хватит, держи свое мнение при себе.

– Хорошо-хорошо, ты у нас самый умный. Только помолчи, пожалуйста.

Высказавшись по этому поводу, все посмотрели на Кюхо с еще большим отвращением. А Вангю в этот момент, широко улыбаясь, обводил взглядом всю компанию, как бы спрашивая: «Вы закончили? Могу я продолжать свой рассказ?» И даже на Кюхо он посмотрел со снисхождением.