Уитни Хьюстон. История великой певицы глазами ее близкой подруги

Через год после переезда в новую квартиру, в июле 1986 года, мы готовились к первому большому туру Уитни и отчаянно нуждались в человеке, который смог бы присмотреть за кошками – Миста Блю и Мэрилин, новым приобретением Нип, – которых она любила больше всех на свете. «Они никогда со мной не спорят», – говорила она.

Как член растущей команды Уитни, не так давно получивший звание «ассистентки», я знала, когда нужно ответить, а когда промолчать, когда пройти мимо, а когда воспользоваться шансом. Поэтому перед отъездом в тур на несколько недель мне нужно было найти помощницу – и как можно скорее. Так вот, Форт-Ли был богатым районом, местом, в котором многие нанимали нянь с полным проживанием, домработниц и так далее. Я не сомневалась, что найду человека, но этот человек должен был быть практически совершенством. Я не собиралась кому попало открывать двери большого нового мира Уитни Хьюстон.

Бросив пробный мяч, я спросила одну из менеджеров Нип, не может ли она кого-нибудь порекомендовать, и та дала мне номер женщины, которая убирала в ее доме и жила вместе со своей дочерью.

Так я познакомилась с Сильвией Вейар, двадцатитрехлетней девушкой среднего телосложения, около пяти футов ростом, с большими карими глазами, добрым круглым лицом и красивыми длинными каштановыми волосами. Сильвия сказала, что родилась в Сальвадоре и приехала в Соединенные Штаты со своей семьей в возрасте семнадцати лет, не зная английского. Здесь она поступила в Fort Lee High School, закончив вечернюю школу, чтобы нагнать программу одиннадцатого класса. В двадцать лет у нее родилась дочь.

Я пригласила Сильвию к нам для второго собеседования, но, когда она приехала, поняла, что мне срочно нужно в магазин, и попросила ее поехать со мной. В лифте я присмотрелась к тому, как она одета. На ней была светлая хлопчатобумажная юбка до щиколоток, свободная футболка, пальто и белые парусиновые кроссовки на тонкой подошве. Вы спросите: и что в этом такого? А я отвечу: погода. На улице было ужасно холодно. Я удивленно уставилась на нее, и мы встретились взглядами.

– Вам не холодно? – спросила я.

Она ответила, что холодно.

– Тогда почему вы так одеты? Снаружи будет еще холоднее.

Она сказала, что ходит в церковь, а там женщинам не разрешается носить брюки. Двери лифта открывались в подземный паркинг, где было прохладно даже летом. Мы молча направились к моему Mercedes 560SL. Я посмотрела на Сильвию и сказала с улыбкой:

– Я не верю, что Богу угодно, чтобы вы мерзли.

Она улыбнулась и сказала:

– Я тоже.

По дороге в магазин мы обсуждали семью, ее досуг и говорили о том, какой жизни она хочет для себя и своей дочери. Когда она произносила «Майами», это больше походило на «пижами». У нее были далекие от совершенства навыки разговорной и письменной английской речи, но я почувствовала в ней способность понимать и учиться. Она явно заслуживала доверия и к тому же прекрасно умела ухаживать за домашними животными: делала им маникюр, педикюр и массаж!

Сильвия мне очень понравилась, и я знала, что Уитни разделит мои чувства. Сил жила неподалеку от нас, была ответственной матерью-одиночкой, не курила и не пила, что для нас было очень важно. Единственное, что мне оставалось – получить благословение Нип.

Встретив Сильвию на следующий день, я показала ей, где хранятся вещи, рассказала о наших предпочтениях и порядках. И как раз в тот момент, когда Сильвия собиралась рассказать о собственных привычках в работе, позади нее из коридора вышла Уитни, протянула ей руку и сказала:

– Здравствуйте, я Уитни!

Сильвия подняла глаза и улыбнулась:

– Здравствуйте, – а затем хихикнула: – Такой молодой!

Уитни была одета в белый махровый халат, волосы стянуты сзади лентой, лицо свежее, без макияжа.

– Приятно познакомиться, – улыбнулась она.

Уитни задала Сильвии несколько вопросов: сколько ей лет, где она живет в Форт-Ли и сколько лет ее дочери. И тут же, не сходя с места, спросила, удобно ли будет Сильвии и ее дочери жить в квартире до нашего возвращения. Очевидно, первое впечатление у нас оказалось одинаковым. Сильвия заверила, что они смогут остаться и не будут приглашать сюда никого другого – и получила работу.

С тех пор Сильвия оставалась в квартире всякий раз, когда мы уезжали, а по возвращении работала по будням с девяти утра до пяти вечера. Я дала ей простую директиву: Уитни – наш босс; мы работаем на нее и подчиняемся ей, – и с облегчением передала свою эстафету. К тому же я знала, что у Сильвии есть все необходимое для этого: честность, честолюбие, юмор, вера и желание исполнять свои обязанности как можно лучше.

Дебют Уитни в Карнеги-Холл был назначен на 28 октября 1985 года. Приехав в тот день на место, мы узнали, что преподобный Эл Шарптон велел своим людям пикетировать Уитни, потому что ее концертом занимались белые промоутеры. Перед началом я вышла на улицу и увидела, как Шарптон стучит по дну белого пластикового ведра, а небольшая группа черных мужчин и женщин средних лет ходит по кругу, держа в руках швабры и таблички с надписью «Уайти Хьюстон»[4].