«Уходцы» в документах, воспоминаниях и рассуждениях. Досадная страничка из истории Уральского казачьего войска и государства Российского

Да это и не удивительно, что уральцы имели глубокие познания в религии: в отличие от уральских войсковых школ, в каждой семье была своя библиотека (во всяком случае, мне ни разу не довелось встретить семью уральцев («уходцев») без церковно-славянской библиотеки). Все покупали книги по возможности, хоть и нечасто, но так как книги хранились в семьях из поколения в поколение, то у многих бывали (и до сих пор есть, конечно!) церковные библиотеки книг по 5–10, даже 20. Книгами делились, давали друг другу на время. Семьи часто собирались по вечерам вокруг стола, чтобы почитать, поговорить, подумать, обсудить прочитанное. Причём, если была возможность, то читали и светские книги. В УКВ школы были также и станичными библиотеками, и многие учителя отмечали, что местное население и хотело бы пользоваться этими библиотеками, и желание читать в людях есть, но читать нечего, потому что школьные библиотеки были из рук вон плохи (Бородин, стр. 219). Только после революции ситуация с публичными библиотеками стала улучшаться и светские книги можно было легко найти в библиотеках. В 1870-х казакам приходилось ограничиваться исключительно домашними книгами религиозной тематики.

В свете всего вышесказанного, я думаю, становится понятно, что казаки, принявшие участие в событиях 1870-х годов, были в большинстве своём «подкованными» христианами, обученными дискутировать о религии и привыкшими это делать. Можно не сомневаться, что все они были в курсе, помимо прочего, что их вера запрещает насилие и убийство.

И был же кто-то (кто как не старообрядческий наставник?), напоминавший казакам в минуты кипения об этих простых и важных христианских истинах: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» (Евангелие от Матфея, 5:44–47).

Уральские казаки не отличались в этом отношении от основной массы старообрядцев. Мирный характер старообрядчества виден из всей истории «раскола». Старообрядцы почти никогда не бунтовали, не нападали ни на кого. Знаменитый лидер старообрядчества протопоп Аввакум был одним из немногих исключений – не смиренный был человек, судя по его книгам, но, при всём авторитете его пламенных и несомненно талантливых произведений, староверы, как правило, не брали «на вооружение» его агрессивный стиль общения с миром. Когда государство наседало на них слишком сильно, они снимались с места и уходили: хоть в соседнюю губернию, хоть на окраину России – на Дон, на Урал или в Сибирь, хоть в другую страну, например в Польшу в XVII–XVIII веках, или даже на другой континент, например в Америку в 1880-х. От всех конфликтов они старались уходить, следуя завету: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Евангелие от Матфея, 7:1–2).

Традиционно дореволюционная православная литература о «расколе» содержит постоянные обвинения в том, что «раскольники» были причиной чуть ли не всех смут в России (Андерсон, стр. 115). Хотя, если вглядеться в каждую конкретную ситуацию, то краеугольным камнем всех волнений в первую очередь будут вопросы экономические и юридические, а религия «валится до кучи», потому что она является неотъемлемой частью жизни многих. Но литература о «расколе» почему-то предпочитала заострять внимание именно на поверхностных, и зачастую случайных, религиозных аспектах волнений: напрочь забывала про невыплаченное жалованье стрельцам, но помнила про то, что они не хотели носить «богопротивного» немецкого платья; не помнила, что царь отнял у донских казаков доходный соляной промысел и начал облаву на беглых крепостных, которых в Донском войске было немало, но помнила про то, что в своих воззваниях Кондратий Булавин призывал казаков умереть «за истинную веру».

Нет, истинный христианин не призовёт к кровопролитию во имя веры.