«Уходцы» в документах, воспоминаниях и рассуждениях. Досадная страничка из истории Уральского казачьего войска и государства Российского

В литературе об этих событиях казаки неизменно представлены как заговорщики, сознательно плетущие сети антиправительственного заговора. Ни одного конкретного антиправительственного обвинения в адрес первых ходоков не выдвигается, кроме уже упомянутой «владенной» и рассказов вроде того, что граф Салтыков обещал разобраться и навести порядок (во что я лично вполне могу поверить – почему он не мог этого сказать?), а царь прослезился, услышав горькую правду о событиях в войске (ну это уже была чистой воды фантазия, но ведь фантазия – ещё не антиправительственный заговор?). И кстати, мне лично описание истории с плачущим царём прочитать не довелось – ни в одном из рапортов, которые я видела, эта деталь не упоминается. Откуда же её взяли некоторые авторы? Однако на основании одной грамоты и двух «преступных» заявлений историки делают уверенные выводы, «что казачье движение 1874 года носило отнюдь не стихийный характер, а было тщательно подогрето незначительным числом авторитетных казаков-старообрядцев» (рапортов Крыжановского начитались?) и что их экономические требования «позволяли замаскировать идейную направленность движения», как считает С. В. Колычев (стр. 121 и 127), как будто речь идёт о профессиональных революционерах-подпольщиках. Мне же видится совсем другая картина: казачьи массы, загнанные в невозможный юридический и административный угол, с одной стороны, и с другой стороны – в такой же неразрешимый теологический тупик несопротивления, основанный на христианской догме, отчаянно искали оправдание своему пассивному несогласию, в то время как нормальный человеческий инстинкт самосохранения подсказывал куда более радикальные меры.

Уральские казаки ещё не поняли, что государство и царь не заинтересованы в справедливости, а заинтересованы только в порядке. Порядок не должен иметь логики. Ему следуют с холуйской покорностью, не задавая вопросов, даже если этот порядок идёт во вред личным и общественным интересам. Именно наивная вера в то, что их мнение что-то значит, что хозяйство должно быть прибыльным, что государство строится на принципах справедливости, – именно эти заблуждения и служили движущей силой непрестанного потока ходоков к царю ещё лет пять-шесть.

Администрация УКВ, в частности наказной атаман Н. А. Верёвкин, оказалась намного сообразительнее. Можно предположить, что Верёвкин, возвратясь из-за границы и обнаружив УКВ в стадии массовой экзекуции, с Н. А. Крыжановским и оренбургскими батальонами в пылу «правосудия», не имел возможности оглядеться, разобраться и был вынужден следовать приказам своего непосредственного начальника. И поддакивать ему. Однако из архивных материалов видно, что первое время он пытался разобраться, кто виноват из казаков. Также можно предположить, что его первоначальное мнение могло быть в пользу ареста и высылки «вредных» казаков из войска. Однако уже в октябре 1874 года он высказал свои сомнения в целесообразности таких действий в письме Крыжановскому. Он писал, что «кризис, переживаемый ныне в войске, должен как можно менее произвести потрясений в экономическом быте казаков, чтобы не отнять у них возможность исполнять обязанности свои по службе» и что «высылка казаков из войска может дурно повлиять на экономическое его благосостояние» (ГАОО, д. 4020, л. 6), – аргументы, которые Крыжановский отмёл как несущественные, в письме от 7.11.1874: «Оно, конечно, было бы так, если бы пришлось выслать из края несколько тысяч человек, если бы все высланные были из числа служащих или платящих, если бы они вынесли с собою свои состояния и если бы, наконец, за ними последовали все их семейства. Но Вы сами пишете, что ссылаемые состоят или из отживших своё и негодных к работе стариков, или из ничего не имеющих забулдыг, что семейства за ними не пойдут и что имущество их или припрятано, или не может быть продано. Полагаю, что высылка из войска нескольких сот таких никуда не пригодных и для службы бесполезных людей не может иметь особенно вреднаго влияния на экономическое благосостояние войска» (ГАОО, д. 4020, л. 7). Предложения наказного атамана УКВ по изменению тактики «подавления бунта в войске» прекратились. Политика Крыжановского продолжалась.

В ноябре прошёл скоропостижный суд над Гузиковым и Стяг'oвым, и казаки начали собирать новое «посольство» к царю с прошением в составе Ефима Ивановича Голованова (форпост Гниловский), Ивана Ильичёва и Артемия Лабзенева (Уральск?), каковые и отправились в путь в январе. Делегацию изловили в Петербурге 13 февраля 1875 года. «Лирическое отступление» генерал-губернатора Оренбургской губернии Н. А. Крыжановского в приказе о приговоре этим трём казакам самым прямым образом подтверждает моё мнение, изложенное выше: воля государя священна, и если он вам приказывает, то не ваше дело рассуждать, а будете рассуждать – горько поплатитесь.