Украденная душа

Мужчина подвёл к Астаре худого мальчика. Зрачки его были белыми, как две луны. Мужчина пояснил, что от рождения сын его был зрячим, но на девятый год жизни ослеп. Они с женой всё перепробовали: обращались к лекарям и знахарям, а однажды купили зелье у странствующего торговца, но стало только хуже.

Астара попросила мальчика закрыть глаза и подумать о чём-нибудь приятном. Он вспомнил, как летом мама принесла домой корзину с ягодами и как они их потом ели все вместе. Мальчик улыбнулся. На бледном лице зажёгся неяркий румянец. Астара мысленно призвала составную печать Аруда и влила туда силу. Она встала на колени, поцеловала мальчика в глаза, и те вновь обрели способность видеть.

Толпа взорвалась восторженными криками, но волшебница не слушала людей. Разум её заволокло тьмой. И пусть контроль вернулся мгновенно, Астаре хватило опыта понять, что это был откат. Крохотный, едва уловимый, но всё же. При её-то силе и навыках… Волшебница насторожилась. Она ушла в мысли так глубоко, что не заметила очередного просящего.

В полдень Астара окончательно вымоталась и сказала людям, что должна навестить верховную и помолиться с ней за души верующих, но на самом деле она оставила толпу и спряталась в храме, чтобы как следует отдохнуть.

Набравшись сил, волшебница отправила Исме вестника и на этот раз получила отклик – лёгкое покалывание в висках. Убедившись, что связь налажена, Астара наконец спросила:

– Олаи, я тебя не отвлекаю? Говорить можешь?

– Могу, госпожа, мы с Фрасой гуляем по Улице Мастеров. Тут, похоже, ярмарка намечается. Так всё украсили здорово, прямо не налюбуешься!

– Великолепно! Раз уж ты прохлаждаешься, вот тебе задание: надо сходить в Прудовую Рощу, точнее – в её северную часть.

– Ох, но почему именно я? До рощи далеко… Может, слуги магистра сходят? Они же вам подчиняются, как самому Дугре.

– Нет, дорогая, тут нужна травница. Из всех, кого я знаю в Эдде, ты лучшая, и ещё ты моя ученица, а за обучение положено платить. Так что, будь добра, выполни порученное задание и поскорее. Откажешься, заколдую.

Исма знала, что угроза наставницы была шуткой, но отчего-то по спине всё равно пробежали мурашки.

– Хорошо, я схожу, – отозвалась Ис. – В лесу я заметила много целебных растений. Подозреваю, что придётся собрать ингредиенты для какого-нибудь отвара, да?

– Умница, соображаешь! Мне сегодня нездоровится, а отвар из ягод хэнно поможет прогнать хворь.

– Но, госпожа… это нездешние ягоды. Им у нас холодно.

– Хэнно родом из Хазибы, это ты верно подметила, однако сто лет назад предшественница Оззо привезла саженцы, и те прижились. – Голос задребезжал, рассыпался и зазвучал вновь: – Собирают ягоды осенью, пока они полны соков. Обычно из них делают золотые чернила. Мне же хватит и горсти сухих, замороженных хэнно, истинная польза которых вовсе не в красящем веществе.

– Эти ягоды редко попадали в Валь’Стэ. В основном их привозил мой дедуш… Ой, то есть друг деревни. Поэтому я знаю только, что хэнно дают тем, кто недавно болел.

– А как выглядят они, знаешь?

– Да, ярко-жёлтые и, если не ошибаюсь, продолговатые, как жимолость.

– Превосходно! А теперь бегом в рощу. Что найдёшь, передай Атсушу. Я заберу после вечерней проповеди.

Связь неожиданно оборвалась. Астара могла бы сослаться на неопытность ученицы, но Исма усвоила узор ментальной речи с необычайной точностью. Контакт она тоже поддерживала неплохо.

– Значит, ошиблась не Ис, – прошептала колдунья, разминая ноющие виски.

Фраса бежал по вытоптанной в снегу тропе, а следом за ним неспешно плелась Исма. Ильварский плащик, подаренный Аристейем, согревал и защищал от ветра. Исма любовалась атласной чистотой небес и размышляла о том, как давно они с Зефом покинули Белый Камень:

– Ушли мы примерно в конце Вересня, хотя, может, то был Листопад. – Ис остановилась, перебирая вслух древние названия месяцев. – А если так, тогда уже середина Студня. Ох, как же быстро летит время! Скоро зимний солнцеворот.

Исма продолжила путь, вспоминая, что Тар и Вэлло лепили к празднику глиняные фигурки в форме звёзд с дырками посередине, а Таллила плела из соломы тонкие верёвочки, которые продевались в эти дырки. Омма говорила, что так делали прадеды и предки, жившие до них. На канун солнцеворота вальстийцы развешивали звёзды в домах и ждали, когда те начнут падать. Солома едва выдерживала вес глиняных фигурок, и, согласно обычаю, чем больше звёзд разбивалось, тем скорее проходили долгие ночи и наступала весна.

В деревьях запела зимушка, прерывисто, но довольно звонко: прощебетала коротко, свистнула и замолчала, как будто выжидая. Прыгнула с ветки на ветку, осмотрелась и снова давай свистеть.

Фраса семенил длинными лапами, принюхивался и часто сходил с тропы. В отличие от хозяйки, он почти не проваливался в снег, знал, где наст плотнее, а где тоньше, и вообще чувствовал себя в своей стихии. Фрасе было ещё далеко до взрослого лиса, однако он заметно вытянулся, набрал в весе и оброс густой огненно-рыжей шерстью.