Украденная память

В тусклом свете я увидел собственную кровь. Она оставляла яркий след на белом снегу – там, где я скользил вниз по утёсу. До меня донёсся горячий металлический запах, и я упал на песок, с трудом переводя дыхание, а эхо от выстрела ещё металось по бухте.

Раздались голоса – и не два, а целый хор. Их песня была наполнена тревогой и злостью.

Вставай, Кристофер, – сказал мастер Бенедикт.

Моё плечо орало от боли, в голове стоял гул, но всё же я услышал его.

Я хочу, чтобы ты встал…

Я поднялся. Плечо горело. Я шагнул к утёсу и снова пополз вверх. Рука взвыла. О, милосердный Спаситель, как же она взвыла! Только инстинкт и ужас заставляли меня двигаться вверх. Не осталось ничего, кроме боли и страха; слёзы слепили. Грянул новый выстрел, и пуля ударила в скалу. Ещё один выстрел. Щёку ужалило, и мне в лицо полетели хлопья окровавленного снега.

Я не выдержал – и обернулся. Добрая половина пиратов была уже на ногах. Они выскочили из-под своих одеял. Все разбойники держали в руках пистолеты, направленные на меня. Я – тёмная фигура на фоне заснеженной скальной стены – был отличной мишенью.

Нужно спрятаться!

Я соскользнул вниз.

Грохот выстрелов разрывал темноту. Пули колотили о скалу. Я кувыркался, падая. При каждом ударе плечо кричало от боли, и я кричал вместе с ним. Потом я ударился о твёрдый песок, перекатился, заскользил. В лицо брызнула ледяная вода. Это немного отрезвило меня – шок от холода перекрыл шок боли.

– Кристофер! – отчаянно заорал Том с вершины утёса. Он перевесился через край, глядя на меня.

Ещё три выстрела. Вокруг Тома вздыбился снег, и он исчез. Я не успел заметить, попали ли в него, и молился, чтобы пираты промазали.

Мои молитвы услышали. В ответ на выстрелы грохнул мушкет. Том ни в кого не попал – я услышал, как пуля ударила в борт корабля, и увидел, как во все стороны брызнула щепа. Но внезапно злобная ярость пиратов притихла – они ринулись в укрытия. Выстрел Тома дал мне несколько секунд.

Я поднялся на ноги. Голова кружилась от боли.

Помогите мне, учитель! – взмолился я, снова взбираясь на утёс.

Теперь дело двигалось медленно. Слишком медленно. Плечо разрывалось. А потом кто-то схватил меня за ногу.

В панике я на миг позабыл о боли. Крепкие пальцы сжали лодыжку и потянули вниз. Я заскользил – фут, два, три.

Я глянул вниз. Это был пират, охранявший палубу. Он оказался ближе всех и первым догнал меня. А теперь смотрел вверх, в его глазах сверкала ярость. Если он стянет меня вниз, мне конец.

Сунув руку за пояс, я выхватил пистолет и нацелил на пирата. Его глаза расширились. Он что-то крикнул на этом странном языке, которого я не знал. Но сейчас понял.

«Нет!»

Его вскрик на миг заставил меня заколебаться. Но выбора не было. Я подумал о детях, которых они украли, и нажал на крючок.

Клак!

Кремень выбил искру, но выстрела не последовало. В ужасе я понял: порох промок. Я забыл заткнуть дуло, когда мы полезли в воду.

Пират недоумённо моргнул. Но тут же понял, что случилось. Ухмыльнувшись, он вытащил собственное оружие – двусторонний топорик – и замахнулся, целя мне в ногу.

Оставалось только одно. Я швырнул в разбойника пистолет. Он треснул пирата прямо по зубам. Мужчина вскрикнул, выпустив топорик, и прижал руку ко рту. Я попытался выдернуть ногу из его хватки, но он держал крепко.

И тогда вернулась Бриджит. Она спикировала на пирата, кинувшись прямо ему в лицо. Он снова вскрикнул от изумления, когда птица ударила его крыльями и клюнула в глаз. Пират выпустил меня, пытаясь отогнать её, не удержался и покатился вниз. Бриджит тоже рухнула, проехалась по снегу, захлопала крыльями и исчезла во тьме над обрывом.

Я полез вверх. Отчаяние и страх приглушили боль. А потом понял, что кто-то преследует меня. Это был часовой из пещеры. Он обогнул бухту и теперь поднимался следом за мной, сжимая в руке палаш. Я чуть не заплакал от отчаяния. Но тут наверху раздался рёв. Я поднял взгляд – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Том съезжает по склону на собственном заду. Он пролетел мимо меня и пятками ударил пирата в лицо. И все мы покатились вниз.

Я растянулся в снегу у воды. Том протёр глаза. Пират лежал, почти оглушённый; он явно сейчас был не боец.

Том начал подниматься:

– Ты…

Он вдруг охнул и упал на одно колено. Я похолодел. Он ранен? Но я не слышал выстрела.

Том ощупывал правую ногу.

– Моя лодыжка, – в ужасе сказал он. – Я не могу ею двигать.

У меня свело живот.

– Давай, – я потянул Тома за руку, – я тебе помогу.

Он посмотрел на скалу.

– Я туда не залезу.

– Меня ранили, – сказал я, – но я почти залез.

– Кристофер…

– Я здесь. Я тебе помогу.

Я потянул Тома, поднимая его. Он едва мог наступать на правую ногу. Так, с тремя ногами на двоих, мы заковыляли к утёсу.

– Лезь первым, – сказал я.

Но дело выглядело безнадёжным. Поняв, что сверху больше не стреляют, и израсходовав собственные пули, пираты выскочили из укрытий и заполонили бухту, размахивая саблями, топорами и дубинками.