Украденная служанка

Подбородок — вверх, плечи — назад, я послушно застыла в новой позе, но губы предательски скривились в ироничной усмешке. Я ничего не могла с собой поделать: чем строже становился цербер, тем больше удовольствия я получала от ситуации. Я не могла воспринимать всерьез придирки к манерам, наши уроки казались мне увлекательной игрой, а нападки пропускались мимо ушей.

— Немедленно поделитесь той шуткой, от которой вы ухмыляетесь, словно мальчишка, подложивший лягушку на стул.

— Леди Уиндхем, — прыснула я, — у меня никогда не было лучшей учительницы. Я безмерно вам благодарна.

— Очень смешно, — скривилась леди и опять шлепнула меня веером по затылку.

— Я серьезно.

— Вижу, что от сердца, искусство лукавить вам совершенно неподвластно, словно дитя малое. Не думайте, что вам удалось меня подкупить, завтрак все еще не заслужили. Руки свободней!

Я очень старалась стать примерной ученицей, но наука давалась тяжело: сказывалось отсутствие природной грации и годы, проведенные над микроскопом.

Мне разрешили поесть, лишь когда перед глазами поплыли круги от голода и долгого держания одной позы. Да и тогда велели ограничиться лишь половиной хлебца, леди Уиндхем следила, чтобы я ела медленно, откусывая по маленькому кусочку. Я со стыдом вспомнила, как жадно изничтожила пирожное под внимательным взглядом принца, когда тот устроил мне допрос в библиотеке. Леди Уиндхем сочла бы подобную вольность для женщины непозволительной. Скорей всего, Энтони решил тогда, что я пытаюсь его соблазнить. Какой позор!

Промучив меня почти до одиннадцати, леди Уиндхем отослала бледную подопечную переодеться для обеда. Утреннему наряду позволено быть более открытым и романтичным. Мужчина, приглашенный на завтрак, часто видит женщину в неофициальной, домашней обстановке. Подобное позволяется ухажерам с серьезными намерениями или членам семьи. На обед надлежало надеть нечто более строгое и с обязательной шалью. Если у леди есть дела, время до обеда позволительно было использовать для них. Вечерние наряды отличала глубокая линия декольте и богатство украшений.

Я уже дошла до центральной лестницы, когда вспомнила, что забыла шаль на стуле, — утром было прохладно. Я поспешила назад, готовясь безропотно принять выговор от домашнего тирана.

Двери гостиной были приоткрыты, слышались тихие голоса двух беседующих женщин. Леди Уиндхем была не одна, кажется, вдовствующая герцогиня (о титуле Бестернов меня просветила все та же вездесущая Роуз) спустилась к завтраку.

Свекровь редко баловала меня своим присутствием. Иногда мне казалось, что Корделия избегает нового члена семьи, стараясь как можно реже видеть невестку. По правде говоря, я не встречала ее ни разу с тех пор, как лорд Бестерн уехал за Мэй.

— Как успехи леди Лисабель? — ровным голосом поинтересовалась свекровь.

Я застыла у двери, желая услышать ответ домашнего тирана.

— Не слишком гладко. По правде говоря, я озадачена выбором вашего сына. Девушка добра и приветлива, старается, как может, но воспитание отсутствует. Мне так и не удалось понять… Скажите, из какого она рода?

Я услышала горестный вздох свекрови. Затаив дыхание, я старалась ни шорохом не выдать своего присутствия. Подслушивать нехорошо, но я отчаянно желала понять, каково настоящее отношение ко мне матери мужа.

— По правде говоря, я сама расстроена выбором сына. Я привозила для него воспитанных леди на выданье из лучших родов. Более того, Уильям почти объявил о помолвке с Линдой Бэрроуз, вы ведь знаете наследницу торгового дома «Бэрроуз и компания»? Вдруг, как гром среди ясного неба, нас с Пруденс вызывают во дворец на свадьбу с девицей без роду и племени. Уильям решает сам, я не буду ему противиться, но мое сердце разбито. Боюсь, ничто не спасет нас от позора. Уж как я уговаривала его держать брак в тайне, пока не родится наследник, но он настаивает на приеме и желает вывести ее в свет. Леди Уиндхем, прошу вас, употребите все свое влияние, чтобы отговорить Уильяма.

Не могу сказать, что услышанное сильно удивило. Я чувствовала, что свекровь не горит желанием узнать меня поближе. И все же приятного в ее словах мало. К черту шаль, я больше не могу слышать ни слова из этого разговора. Зачем я трачу свое время, выставляя себя на посмешище? Ежу понятно, что за неделю из деревенщины леди не сделаешь.

Я взлетела вверх по лестнице, ворвалась в свои покои. Испуганная Роуз повернулась к двери — она как раз подбирала украшения в тон к обеденному платью. Мне хотелось побыть одной, но я не могла раскрыть рот и попросить Роуз выйти, потому что позорно разрыдалась бы в три ручья, а мне меньше всего хотелось показать кому-либо свою слабость.

Поэтому я подошла к окну, развернулась так, чтобы не было видно лица, и дала слезам свободно заструиться по щекам.

Я плакала вовсе не потому, что услышала от свекрови нелестные вещи о себе. Отношение высокородной дамы к безродной чужачке естественно, если я предпочла тешить себя иллюзиями о ее доброте, это мои проблемы.