Украденный наследник

Учитывая, с какой регулярностью он бросается навстречу опасности, мне кажется, они недостаточно хорошо его обучали.

– Сколько раз тебя пытались убить?

Оук пожимает одним плечом. Его внимание сосредоточено на зрелище, которое открывается ему сквозь проем.

– Сложно сказать. Думаю, пару дюжин раз начиная с того года, когда моя сестра пришла к власти.

Получается, с тех пор как мы познакомились, на его жизнь регулярно покушаются дважды в год. И шрам на его шее свидетельствует о том, что один из убийц подобрался очень-очень близко.

Я думаю о тринадцатилетнем подростке, желавшем сбежать из дома, испуганном и озлобленном. Вспоминаю, как этим утром он лежал на санях.

«Я отравляю все, к чему прикасаюсь».

Каждый раз, когда думаю, что наконец-то узнала его, я обнаруживаю под привычной оболочкой еще одного, нового Оука.

Соскальзываю вниз по веревке и, когда до пола остается небольшое расстояние, спрыгиваю, чтобы не ушибиться. Тихий звук, с которым я приземляюсь, эхом отдается по всей комнате, и я вдруг чувствую, как к горлу подступает тошнота. Это место слишком хорошо мне знакомо. Я провела в Цитадели меньше двух лет, но меня мутит от одного только запаха, которым пропитан здешний воздух.

С середины потолка свисает гигантская костяная люстра. Горячий свечной воск падает на пол, плавя лед и образуя крошечные пробоины.

В то время как наружные стены Цитадели состоят из гигантских полупрозрачных ледяных плит, внутренняя отделка некоторых залов включает в себя украшения, замороженные внутри блоков льда и напоминающие своего рода обои. Камни, навеки застывшие в падении. Белые кости, образующие порой целые скульптуры. Розы, чьи лепестки навсегда сохранились на пике цветения.

Внутри стен этой комнаты заморожены две женщины-фейри. Лед сберег их тела, так что они не распались на мох и камни, как это обычно случается с представителями народа после смерти. Две прекрасные дамы, облаченные в шикарные платья и с коронами на головах, навсегда остались в Цитадели.

Зал Королев.

Раньше я не знала, что леди Ноури тоже могла оказаться здесь, если бы я не появилась на свет. Еще один кошмар – вдобавок ко всем остальным.

Я чувствую себя так, словно снова стала маленькой девочкой. Время вокруг меня как будто растягивается. Каждый час и каждый день кажутся бесконечными, во сто крат увеличенными линзами телескопа. Расстояния запечатлелись в моей памяти в искаженном виде: залы казались короче, а потолки не такими высокими.

Кожа на моих запястьях до сих пор покрыта бугорками в тех местах, которые лорд Джарел прокалывал иглой, чтобы протянуть сквозь нее серебряные цепочки поводка. А если дотронусь до щек, то нащупаю под скулами следы заживших шрамов.

Я не знаю, как долго так стою, рассматривая стену. Из забытья меня выводит Оук, копытца которого ударяются о пол громче, чем мои облаченные в мягкие сапоги ноги. Принц оглядывает комнату. Меня.

– Знаешь, куда нам идти? – спраши– вает он.

Я коротко киваю и наконец сдвигаюсь с места.

Одна из опасностей Цитадели заключается в том, что прозрачность ее ледяных глыб различна. В некоторых частях замка движущуюся фигуру можно увидеть сквозь стены или даже сквозь пол и потолок. Здесь мы всегда будем на виду. Поэтому ни в коем случае нельзя приседать или пытаться спрятаться. Надо двигаться так, чтобы наши неясные очертания ничем нас не выдали.

Я веду нас из одного зала в другой. Мы проходим мимо узкого ледяного окна, которое выходит во внутренний двор, и я выглядываю в него. Оук тут же тянет меня обратно в тень, и мгновение спустя я понимаю почему.

Снаружи стоит леди Ноури. Напротив нее застыл десяток скульптур из палок и снега: некоторые похожи на людей, другие – на зверей, а третьи – ни на тех, ни на других. Пасть каждой фигуры заполнена острыми зазубренными сосульками, имитирующими зубы. Вместо глаз у них камешки, часть из которых вдавлена в человеческие глазницы. Я замечаю и другие ужасные детали: ступню, пальцы, пучки волос.

Леди Ноури достает из сумки нож в форме полумесяца и разрезает ладонь. Затем берет щепотку размельченных в порошок костей из мешочка, висящего на талии, и посыпает свою распоротую, залитую кровью руку. Она по очереди подходит к каждой скульптуре и вдавливает пропитанный влагой костяной порошок в их пасти.

И фигуры одна за другой пробуждаются.

Они похожи на меня. Чем бы они ни являлись, они такие же, как я.

Однако палочники больше напоминают оживших марионеток. Стоят ровными рядами, а когда леди Ноури приказывает им зайти внутрь, они повинуются, как будто никогда ни о чем другом и не думали. Но если эти существа оживают при помощи магии костей Мэб, почему они не обладают сознанием, как я?

Хотя я и была создана из снега, палочек и крови, есть какое-то отличие, благодаря которому я могу поступать как непослушная дочь-фейри, в то время как палочники совершенно не способны делать выбор.

Но потом я вспоминаю паука, который охотился на служанку. Я не знаю, как это можно объяснить.

Слышу звук шагов, но слишком поздно – за угол уже заворачивают два стражника.