Украденный наследник

– Миледи, – говорит он, будто приглашая меня забраться в карету. Я чувствую, как он сжимает мои пальцы, несмотря на то, что мы оба в перчатках.

– Я в порядке, – отвечаю я.

– Не сомневаюсь, – соглашается он.

Я шагаю вперед, не обращая внимания на то, что немного прихрамываю.

Впереди, милях в двадцати, угрожающе маячит Каменный лес. Он тянется длинной полосой в разные стороны от нас, и я даже не представляю, как нам его обойти. Стройные сосны с серебристо-серой корой возвышаются над покрытой снегом равниной, словно стена.

Пробираясь по снегу, мы подходим ко вбитому в землю колу, на который насажена голова тролля. Деревянная палка покосилась набок – видимо, от порывов ветра, – и вся ее верхняя часть черна от засохшей жидкости. Глаза тролля открыты и смотрят в пустоту затуманенными зрачками. Его ресницы побелели от мороза.

На палке написано: «Кровь моя пролилась во славу Каменных королей, что правят под землей, но тело мое принадлежит Королеве снегов».

Я таращусь на голову, из-под которой виднеются куски плоти и костей. Потом окидываю взглядом покрытую снегом равнину, что усеяна предметами похожей формы. Теперь, зная, что это не сухие ветки и не тонкие деревца, я понимаю, что их здесь не меньше полудюжины. Три кола сгруппированы вместе, остальные разбросаны по полю.

Я размышляю, для чего они предназначены, когда голова открывает рот и начинает говорить:

– Именем королевы, – скрежещет она жутким шепотом, – добро пожаловать.

От удивления делаю шаг назад, поскальзываюсь и падаю на попу. Пока пытаюсь подняться на ноги, Тирнан обнажает меч и разрубает голову на две части. Половинка черепа падает на снег, разбрасывая застывшие сгустки крови, каждый размером с рубин.

Однако губы тролля продолжают шевелиться, снова и снова приветствуя нас.

Оук приподнимает брови.

– Полагаю, наш визит больше не является тайной.

Тирнан окидывает взглядом остальные колья и коротко кивает, после чего вытирает меч о штаны и убирает его обратно в ножны.

– До пещеры недалеко. Там нас ждут поленья для костра и меховые шкуры. Остановимся там и составим план дальнейших действий.

– Когда вы успели все подготовить? – интересуюсь я.

– Когда я приходил сюда за Гиацинтом, – отвечает Тирнан. – Но до нас пещерой пользовались и другие. Там оставались старые запасы, еще с тех времен, когда неподалеку располагался лагерь Двора Зубов и соколов Мадока.

Шагая вперед, размышляю на ответом Тирнана.

Я никогда не задумывалась о том, когда именно рыцарь выкрал Гиацинта. Я знала, что сокол пробыл в Эльфхейме достаточно долго, чтобы попытаться убить Кардана и получить наказание в виде уздечки. Видимо, все случилось до того, как похитили Мадока.

Но разве это не странное совпадение, что Гиацинт находился в Эльфхейме в то же самое время, когда генерала забрали на север? Может быть, он и помог леди Ноури? Либо знал, что готовится похищение, но ничего не сказал. Может быть, у Тирнана куда больше причин чувствовать себя преданным, чем мне казалось?

Третья голова, мимо которой мы проходим, принадлежит джентри. Его глаза похожи на две застывшие черные капли, а кожа побелела от потери крови. На палке виднеется та же надпись о Каменных королях, которую мы уже читали.

Оук протягивает руку к замерзшей щеке фейри и закрывает ему глаза.

– Ты его знал? – спрашиваю я.

Принц отвечает не сразу.

– Это генерал Лихорн. Он был одним из проклятых соколов. Помню, в детстве я часто видел его в гостях у папы. Они пили и обсуждали военные стратегии.

К счастью, голова молчит.

Я вижу, как тело Оука дрожит под мантией. Тирнан выглядит немногим лучше. Шерстяная одежда защищает их от мороза, но этого все равно недостаточно.

Солнце раскрашивает лед багрянцем и золотом, когда мы начинаем подниматься в гору по крутому, усеянному камнями склону. Мы осторожно перебираемся через них, стараясь не поскользнуться. Идти тяжело, и я настолько сосредоточена, что не издаю ни звука. Оук бредет сзади, скользя копытцами по льду. Тирнан к таким подъемам хорошо подготовлен, и его шаг остается почти невесомым, но, судя по учащенному дыханию, ему тоже приходится нелегко. По мере того как темнеет небо, становится холоднее. Оук выдыхает облачка пара, а Тирнан явно дрожит. Перчатки не спасают их от холода – у них немеют пальцы, из-за чего движения рук становятся неуклюжими. На меня холод не действует, я, напротив, чувствую себя чуть более живой. Мое сознание будто немного проясняется.

Порывы ветра бьют по нашим щекам острыми ледяными иглами. Мы с трудом продвигаемся вперед, едва различая тропинку между низкорослыми деревцами, каменными выступами и сосульками.

Мне в голову приходит непрошеная мысль, и я смотрю на то, из чего сделана. Снег и палочки. Палочки и снег. Я не настоящая девочка. Я – бумажная кукла, с которой поиграют, а потом разорвут на части и выбросят.