Украденный наследник

Я была создана ради того, чтобы предать Верховный двор. После этого мне не полагалось оставаться в живых. Если я смогу низвергнуть леди Ноури, то испытаю еще большее удовольствие, особенно учитывая, что она этого не ожидала.

Наконец мы видим вход в пещеру, широкий и низкий. Ее свод образован щербатым слоем льда, и мне приходится пригнуть голову, чтобы зайти внутрь. Хоб вылезает из капюшона принца и стрелой уносится во тьму.

Оук достает из сумки четыре свечных огарка и, расставив их по пещере, зажигает. Танцующее пламя отбрасывает тени во всех направлениях.

В глубине возвышается горка припасов: лохматые медвежьи шкуры, коробки, небольшой сундучок и несколько рядов бревен. Они пролежали здесь достаточно долго, чтобы покрыться тонким слоем наледи.

– Сколько тут всего интересного, – произносит Оук, подходя к сундучку и осторожно ударяя по его стенке копытцем. – Ты что-нибудь открывал, когда был здесь в прошлый раз?

Тирнан качает головой.

– Я немного спешил.

Видимо, он был здесь вместе с Гиацинтом – еще до того, как Оук пытался его расколдовать. Значит, солдат пребывал в обличье птицы. Может быть, Тирнан поймал его в этой пещере и заключил в клетку? Или сокол по своей воле сидел на плече Тирнана, думая, что тот его спасает? Или он отправился в Эльфхейм, уже тогда собираясь помочь леди Ноури похитить Мадока? Я хмурюсь от этой мысли, вспоминая, как Гиацинт рассказывал мне о своей верности.

Оук разглядывает замок, на который закрыт сундук.

– Однажды Бомба поведала мне историю о ядовитых пауках, заключенных внутри сундука. Когда вор открыл его, то получил множество укусов и умер мучительной смертью. Думаю, она хотела напугать меня, чтобы я перестал воровать сладости.

Тирнан ударяет по одному из бревен покрытым снегом сапогом, и оно выпадает из поленницы.

– Разожгу костер.

Я беру в руки шкуру и, вывернув наизнанку, провожу по ней пальцами в поисках гнили или насекомых. Ничего такого не обнаруживаю. Равно как и пигментных пятен, которые остались бы, если бы шкуру пропитали ядом. Принюхиваюсь, но различаю лишь едва заметный запах дыма – его использовали для дубления кожи.

Рядом свалена небольшая куча одежды: несколько комплектов серой шерстяной военной формы, принадлежавшей солдатам армии, которая давно уже перестала существовать. Перетряхиваю одежду и оценивающе ее разглядываю, пока Оук пытается открыть ржавый сундук.

– Видимо, тут все-таки нет пауков, – говорит он, когда я смотрю в его сторону.

Внутри сундука лежат несколько засохших булок, покрытая восковой пленкой головка сыра и бурдюк с водянистым вином. Оук выглядит разочарованным.

Я снова ловлю себя на том, что изучаю его лицо, изгиб улыбающихся губ, жесткую линию подбородка. Пытаюсь понять, что он хочет мне показать, а что предпочел бы скрыть. Через мгновение отворачиваюсь и возвращаюсь ко входу в пещеру, где Тирнан бьет старым куском кремня по краю своего меча, пытаясь высечь искру.

Насколько ему тяжело вернуться сюда одному, без спутника, сопровождавшего его в прошлый раз?

– Как долго вы с Гиацинтом были вместе? – спрашиваю я и вынимаю из рюкзака дважды промокший коробок спичек. Отдаю его Тирнану, хотя не уверена, что от него будет толк.

Тирнан вздыхает.

– Мы познакомились за год до того, как король Элдред отрекся от престола. Летом, на ночном пиру. Это был не официальный прием, а скорее дружеский кутеж. Тогда я еще надеялся, что меня выберут для посвящения в рыцари.

Я хмурюсь, не до конца понимая смысл его слов.

– Ты не рыцарь?

Тирнан широко ухмыляется. Еще ни разу я не видела его таким веселым.

– Я? Нет-нет. Я прошел обучение, но возможности так и не представилось.

Озадаченная как никогда, бросаю взгляд на Оука. Конечно, я не посвящена в детали этого действа, но мне казалось, что оно сводится к следующему: представитель королевской семьи должен плашмя стукнуть тебя мечом по плечу. По-моему, одного участия Тирнана в этом походе достаточно, чтобы даровать ему этот титул.

– Я присоединился ко Двору Теней, – отвечает он на не заданный мною вопрос.

– Ты шпион?

Кажется, у меня от удивления отвисла челюсть.

– А кого еще моя сестра могла выбрать в качестве охранника? – доносится из глубины пещеры голос Оука. – Она испытывает нежность к шпионам, мечтавшим стать рыцарями, потому что когда-то сама была такой.

– Однако в ту ночь я еще не был шпионом. Я был молод, полон надежд и немного пьян. – Он улыбается своим воспоминаниям. – Лицо Гиацинта наполовину было скрыто в тени. Он спросил у меня, известно ли мне что-нибудь о пророчествах. Думаю, он был изрядно пьян. Мы блуждали по садовому лабиринту, обсуждая великие деяния, которые нам, подобно рыцарям древности, предстояло совершить. Его жажда мести показалась мне невероятно романтичной. – Тирнан кривит губы, словно ему больно вспоминать прошлую версию себя. Или Гиацинта, который еще не поставил свою месть превыше их отношений.

Огонь загорается.

– И вот ты здесь, совершаешь великие деяния, – произношу я.

Он чуть заметно улыбается.

– Иногда судьба преподносит нам страшные дары, исполняя наши собственные желания.