Украду тебя у судьбы

– Я нанял детектива. Не волнуйся. Мы обязательно найдём Ваньку. Не думаю, что она слишком хорошо зашифровалась. Где-то да вынырнет.

За Иву он и сам переживал. Шутка ли: всю жизнь присматривать, а тут вдруг выпустить её из поля своего зрения.

– Я привык следить за ней, – признавался он Марине. – Когда Ванька получила дом, я почувствовал себя трижды никому не нужным. Но, может, именно это подтолкнуло меня стать другим. А теперь она нуждается в поддержке. Я знаю, каково это, когда кажется, что весь мир ополчился против тебя. На самом деле, это не так.

На самом деле, ей нельзя быть одной, без поддержки и семьи. И он обязательно скажет ей об этом, когда найдёт.

Ива

Я не выдержала. Позвонила Ираиде. Всё время душа не на месте была, потому что я бросила дом и тех, кто в нём обитал. Идола и Ираиду. Но Жене я сейчас позвонить не могла: лучше держаться мне подальше от тех, кто близок Андрею.

Ираида ответила не сразу. Я уже хотела отключиться.

– Ива, – обрадовалась старушенция. – Как хорошо, что ты позвонила. Хочу сказать, что покидаю гостеприимные стены твоего дома. Герман сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться, – смеётся она каркающим смехом.

– Неужели руки и сердца? – невольно улыбаюсь, вспоминая соседа с неизменным фотоаппаратом на шее.

– Не говори глупостей, деточка, – сурово вычитывает мне Ираида. – Мы уже не в том возрасте, когда играют в любовь. Он предложил мне переехать к нему. Чтобы не так одиноко было ни ему, ни мне. Чтобы можно было поговорить вечерами не только с кошками. Хотя я, наверное, уже привыкла.

Я качаю головой, но хорошо, что Ираида меня не видит. Я думала, люди в юности стыдятся своих чувств и не показывают их другим. Оказывается, этой болезни подвержены все.

– Как там Женя? – спрашиваю, уводя разговор на другое.

– Живой, что ему сделается. Пропадает днями, но ночевать возвращается. Ещё что-то пишет, но совсем забегался, одни глаза остались.

Это хорошо. Главное – занят и не тянет его на старое.

– Я вот что тебе сказать хотела, Ива, – прорывается сквозь мои думы голос Ираиды, – нельзя так, наверное, говорить, но я даже рада, что Герман Иосифович пригласил меня пожить с ним.

– Что-то случилось? – спрашиваю, чувствуя, как неровно бьётся сердце в груди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Не то, чтобы случилось… Но странное это место. Ты бы сюда не возвращалась, что ли. Это я на всякий случай предупреждаю. Евгений едва появляется, а одинокой девушке негоже жить в доме с привидениями.

– Ты что-то видела? – стараюсь спрашивать спокойно, а у самой руки трясутся.

– Да, конечно, – вздыхает Ираида. – Мужчина по ночам бродит в коридорах. Высокий такой, представительный. Волосы седые назад.

В сердце впивается игла. Она рисует портрет моего отца. По крайне мере, так он выглядел на фотографиях: высокий и представительный. С густыми волосами, зачёсанными наверх.

– Не упокоилась душа его, видимо, – бормочет старуха, а я думаю о том, что она, видимо, и не упокаивалась. Жив отец. Как я и думала. И неплохо было бы с ним поговорить.

– Я тебе ещё вот что скажу, Ива. Если вдруг захочешь увидеть свою мать, то всегда можешь найти её.

– Она же меня не ищет, – возражаю устало.

– Не спеши судить о делах, сути которых не знаешь и не понимаешь. Твоя мать жива, деточка. И многие поменялись бы с тобой местами, чтобы однажды услышать эту фразу.

Она права. А я не знаю, что с этим делать. Но, наверное, у каждого в жизни наступают моменты, когда нужно посмотреть в лицо собственным страхам или наоборот: без боязни взглянуть в прошлое, чтобы убедиться: ничего там особенного или неприятного нет.

Ираида моё молчание толкует по-своему: рассказывает, где я могу найти адрес матери. Ей хочется, чтобы я сделала это – встретилась с женщиной, которая когда-то меня родила. А я не уверена. Наверное, не хочу услышать, что я ей никогда не была нужна.

Глава 12

Андрей Любимов и Ива

Работа всегда на меня действовала магически: я забывался, погружался с головой в дела и забывал обо всём на свете. Почти. Это был способ убежать от реальности, занять себя, сделать что-то нужное для семьи.

Сейчас я тоже пытаюсь отрешиться, забыться, занять себя цифрами, сводками, документами. Получается плохо. Я постоянно думаю об Иве и детях, о том, что слаб и ограничен в действиях. Это невыносимо. Я бы побежал, действовал, командовал, дрался, как лев. Вместо этого – постель, покой, диета.

Мысленно я уже десять раз отшлёпал Иву, хоть и не сторонник жёстких мер. Я то ли задушить её в объятиях хочу, то ли зацеловать. Попадись она мне. Спуску не дам. Не отпущу больше ни на шаг. Привяжу к руке верёвочку и буду везде за собой водить.

Я понимаю, что жалок. Подобные мысли – бред. Я взрослый мужик, а мечтаю о каких-то телячьих нежностях. А мой белокурый ангел меня покинул. Моя слишком правильная девочка считает, что если будет держаться от меня подальше, беды обойдут меня стороной.