Украду тебя у судьбы

А мне без неё беда. И душа не на месте. И проблемы от её отсутствия никуда не делись. Моя фирма продолжала падать на колени, и пока я ничего не мог сделать: кто-то умный и опасный просчитывал или знал все шаги, что я предпринимал, пытаясь спасти своё дело.

Я послушался Женю и нанял детектива.

– Я думаю, она где-то рядом с Репиными, нотариусом Самохиным или неподалёку от коммунальной квартиры, где жила раньше – высказал я свои предположения.

Я не допускал мысли, что она совсем одна. Репин – отвратительный вариант, но лучше пусть он будет рядом, чем никого. Пусть хоть кто-то защитит её, пока я вынужденно прохлаждаюсь.

– А вот и я, – сияет улыбкой мама. Она устала. Шутка ли – каждый день в клинику и обратно. Никто не просит и не заставляет, но он не может отказаться. Ей нужно видеть меня, поправлять одеяло, приносить сок.

Дома дети на её шее. С няней, но всё же. Илье скоро в школу. Вряд ли он будет проявлять чудеса послушания. И мне очень важно, чтобы он не отлынивал. Поэтому я рвусь домой. Там спокойнее и дети присмотрены. А мама наконец-то сможет отдохнуть от нас всех.

– Здравствуй, мам,

– Весь в делах, – качает она головой. – Когда же это закончится?

– Хороший вопрос. Я бы тоже хотел это знать, – невесело улыбаюсь ей в ответ.

– И Иву я прогнала, а у тебя всё без изменений.

Мать понимает, что проговорилась, как только бросает на меня взгляд. Она закусывает губу, глаза у неё становятся большими, руки ходуном ходят.

Я зол, но не могу сейчас ни кричать, ни осуждать в полной мере. Я-то думал, что мать не знает причин, по которым Ива ушла. Оказывается, мама приложила к её уходу руку.

– А теперь ещё раз расскажи мне, почему Ива из дома ушла, – я не думал, что голос, полный тихого бешенства действует магически.

Не важно. Ива ушла бы в любом случае. Но то, что мать обманула меня, не поддержала девушку, которую я люблю, я не ожидал.

– Она сама так решила, сынок, – в голосе матери белыми нитками сверкает чувство вины.

– А ты согласилась и помахала ей ручкой. Выставила за дверь, как ещё пинка не дала под зад.

– Ты мой сын, – выпрямляет она спину, – и так вон пострадал. А если вдруг она сказала правду? И всё, что на тебя свалилось, связано с этой девушкой?

– Я взрослый, мам. И давай я сам буду решать, кто мне нужен, а кто лишний.

– У тебя дети, – возражает она упрямо, – и ты прежде всего должен думать о них. Кому они будут нужны, если вдруг тебя не станет. Я до сих пор в себя прийти не могу. Все храмы обошла, миллион поклонов до земли отвесила, бога благодарила за то, что ты жив остался. Я ничего не имею против Ивы – хорошая девушка, но она опасна, и поэтому пусть лучше держится от нас подальше.

В таком состоянии маму лучше не трогать. Её не переубедишь. Но промолчать – значит согласиться на то, что она и впредь будет поступать «во благо», причиняя боль тем, кто ей верит.

– Никогда, слышишь, никогда не лги. Правда рано или поздно выходит наружу. Твоя ложь сделала мне больно. Ты позволила думать, что меня бросили. Ты оболгала человека, девушку, что дорога мне. Любую беду легче пережить вместе, поддерживая друг друга. А Ива теперь одна и неизвестно где. Пытается справиться в одиночку. Ты поступила эгоистично и неправильно.

У матери опускаются плечи. Она прячет глаза. Мне жаль её, но если я поддамся жалости, то позволю и дальше за моей спиной делать не очень хорошие вещи.

– Когда Ива вернётся, ты попросишь у неё прощения, – говорю твёрдо.

Мать поднимает голову. В глазах её – тоска и слёзы. Не так-то уж она и упирается. Понимает, что натворила. И тогда я протягиваю к ней руки. Прижимаю к себе, успокаивая. Позволяю себе пожалеть и приободрить.

Всё у нас будет хорошо. Главное – найти взаимопонимание. Убрать всё, что нас разъединяет, и собрать по крохам то, что делает нас сильнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ива

Я всё же решилась. Мне совсем не обязательно видеться с матерью. Но я могу хотя бы взять адрес. Может быть, посмотреть на неё издалека. Странные противоречивые чувства владели мной.

Ник делил своё время между больницей и компьютером. Мы почти не разговаривали. Не потому, что нам нечего было друг другу сказать, нет.

Он нуждался в передышке. Я хотела о многом подумать.

Ник уходил и приходил назад. Спал, ел, принимал душ, а затем садился за компьютер. Проходя мимо его комнаты, я слышала, как мягко стучит он по клавиатуре. Невероятная скорость. Он не рассказывал, что делает, а я не задавала ему вопросы.

За эти два дня он растерял своё обаяние и улыбки, и я нередко ловила себя на мысли, что не знаю его. Незнакомец Никита Репин. Постоянно разный. Не поймать его, как течение быстрой реки.

– Я хочу вернуться в коммуналку, – сказала я ему на третий день.

– Нет, – вспыхнул он так яростно, что я бы, наверное, испугалась, но у меня не осталось на это сил.

– Я не знаю, что делать дальше. До этого казалось всё намного проще. Я готова была получить деньги и отдать их. Обменять на спокойствие. А сейчас – сплошная неизвестность.