Украина — не Россия

Правда, у иностранцев есть и некоторые плюсы. Они более законопослушны, менее склонны к трюкам с «черным налом», исправнее платят налоги. И вообще, пусть меня не поймут неправильно. Я двумя руками «за» иностранцев, если с их помощью у нас что-то строится, 477 реконструируется, появляются новые рабочие места, если они приходят с современным оборудованием, с последними разработками.

Многие за последнее время слышали, что не все приходящие в страну зарубежные инвестиции на самом деле являются зарубежными, что часть из них — это деньги, в свое время вывезенные из Украины и теперь возвращающиеся обратно. Я говорю не о тех деньгах, которые вернулись благодаря моему указу 2000 года о финансовой амнистии. Есть разные хитроумные схемы, и возвращаются деньги не в связи с тем, что их владельцев замучила совесть, а по более прозаической причине: инвестировать в Украину (кстати, и в Россию тоже) все выгоднее и выгоднее, особенно на фоне почти всеобщего спада. У меня не юридическое и не финансовое образование, так что я не взялся бы на этих страницах обсуждать алгоритм возврата беглых сумм, пусть это делают правоведы и Верховная Рада. Не как у президента, а как у гражданина Украины, просто на уровне здравого смысла, ощущение у меня такое: капитал заведомо ввозится так же, как и вывозился — с использованием лазеек в нашем законодательстве, с использованием его несовершенства, однако те, кто сегодня ввозит деньги в страну, не усугубляют свою былую вину перед обществом, а уменьшают ее.

Впрочем, будем помнить: Украина заинтересована далеко не во всяком инвестиционном проекте, и я не исключаю, что часть денег-репатриантов ввезена в Украину не ради полезной деятельности, а с прицелом, например, на хищническое использование ее ресурсов. Если не прямо на деятельность, предусмотренную Уголовным кодексом.

Давно известно, что любая реформа может осуществиться лишь частично. Не только реформы меняют отжившее, но и отжившее меняет реформы, заставляет реформы приспосабливаться, «редактирует» их, а порой (случается и такое) обращает в свою противоположность. Так было и будет, пока существует человечество. Бывает, однако, и так, что поставленная цель достигается в более или менее задуманном виде, но вместо радости приносит разочарование. Как сказал один шутник: ничто так не вредит цели, как попадание. Люди говорят: мы на самом деле хотели совсем не этого, нас не так поняли. И сами начинают верить, что реформаторы их не поняли. В истории постоянно воспроизводится одна и та же ситуация: мыслители, публицисты, поэты и прочие властители дум громко мечтают о «новом человеке» («новом» в разных смыслах), зовут его, горюют, что им не дожить до его прихода, и, увлекшись, не замечают, что он уже пришел. Тогда они обижаются, не хотят его признавать, говорят, что он неправильный. Но все эти огорчения никогда не заставят людей отказаться от реформ, ибо такой отказ был бы равнозначен прекращению жизнедеятельности общества. Реформа — это всегда еще и великое искушение.

Удар судьбы

Украинские «новые времена» принесли нам проблему, которая могла потрясти нас до основания, а может быть, и растрясти необратимо, если бы мы проявили чуть меньше здравого смысла и сдержанности. Проблема труднейшая, прямо затронувшая миллионы людей — и в то же время другие миллионы ее словно не заметили, и тем самым, между прочим, невольно способствовали ее смягчению. Атеистическое равнодушие тоже, оказывается, может, при определенных обстоятельствах, дать ту толику добра, без которого не бывает худа. Я говорю о церковно-религиозной борьбе в Украине и о спокойствии, с каким за нею наблюдала атеистическая или «не определившаяся» часть населения. Будь эта часть меньше (а насколько меньше — кто это может знать?), дело могло дойти до настоящей религиозногражданской войны, как бывало не только в нашей истории.

Вопрос ли это жизни и смерти, говорит современный атеист, а иной раз и верующий, — поминать Духа Святого, в одном случае, как исходящего «от Отца и от Сына», а в другом — как «от Отца исходящего, со Отцем и Сыном спокланяема»? Может быть, мол, дело просто в переводе? Скажем, греки понимают это место Символа веры как «через Сына». Или спор о том, креститься двумя или тремя перстами, которой разделил и истощил Россию. Или вопрос о признании «главенства» Папы Римского. Здесь давно уже не осталось никакой политики, это лишь формула уважения к авторитету Папы. Стоят ли эти скромные различия такой долгой вражды миллионов людей, многовекового разделения народа, не только нашего?