Украинская революция. 1917-1918

Австро-германское соперничество на Востоке острее всего проявлялось на Украине. И особенно на первоначальном этапе наступления германских и австрийских войск. Оно продолжалось весь период оккупации. Однако этот фактор больше принес раздражения, чем вреда. Сомнительно, чтобы при его отсутствии использование ресурсов Украины стало бы более эффективным или что высвободилось бы больше германских войск для использования на Западном фронте.

Перед Первой мировой войной немцы, особенно их эксперты по восточным территориям, имели некоторое представление об украинской проблеме. Творцы же германской политики в начале войны не располагали конкретными планами на Востоке. Вначале Австро-Венгрия и, в меньшей степени, Германия пытались воспользоваться украинским национальным движением в своих военных целях. Это не означает, что их целью был развал и окончательный распад Российской империи. После первого разочаровывающего «флирта» с украинскими националистами и последующей стабилизацией военной обстановки на Востоке центральные державы утратили энтузиазм в налаживании отношений с украинским движением, но не отказались от него совсем. Активность Союза за освобождение Украины можно рассматривать как верный показатель неопределенного отношения в этот период Германии и Австрии к украинскому вопросу.

В том, что немцы, упоенные ранними и легкими победами на Восточном фронте, разработали на начальных этапах войны некоторые довольно амбициозные, экспансионистские планы для восточных территорий, сомневаться не приходится. Тем не менее утверждение Фрица Фишера (выдвинутое в его хорошо известном исследовании о военных целях рейха в Первой мировой войне) о том, что эти радикальные планы продолжали доминировать в мышлении германских руководителей весь период войны, просто не находит подтверждения в архивных документах. Внимательное изучение немецких и австрийских архивов не находит в этом выводе последовательности и логичности, в которые профессор Фишер стремится заставить нас поверить. Более того, профессор Фишер, подобно советским историкам, преувеличивает значение различных неофициальных планов и программ, зовущих к «откату от России» и распространенных в Германии в тот период. Он забывает, что даже официальные планы и концепции подвергались постоянному пересмотру, что многие из них так и не воплотились в жизнь полностью.

Русская революция не привела к радикальным изменениям в сдержанном отношении немцев к украинскому национальному движению. Представители центральных держав прибыли в Брест-Литовск для заключения мирного договора с советским правительством, рассматривая его как представителя всей России. Таким образом, несмотря на проведение ряда подготовительных встреч и консультаций, Берлин и Вена не имели в Брест-Литовске конкретных планов в отношении Украины.

После продолжительных и бурных дебатов украинская Рада решила, целиком по собственной инициативе, направить в Брест-Литовск свою делегацию. Вначале немцы фактически отказывали Раде в поддержке. Стороны выступали вместе главным образом из-за наличия общих интересов. Позиция большевиков сыграла важную роль в облегчении, если не в принуждении к сепаратным переговорам между центральными державами и Украиной. Таким образом, мирный договор в Брест-Литовске не стал результатом тщательно разработанного плана германской экспансии на Востоке, как это принято полагать. Это был просто побочный продукт краха Российской империи и последующего ослабления России. Его следует рассматривать как побудительный мотив к экспансионистской политике рейха в отношении восточных территорий.

Договор в Бресте был заключен Украиной на условиях, довольно выгодных для Киева. Разумеется, украинцы заплатили весьма высокую цену за признание своей независимости и мир, но следует помнить, что общее стремление к миру было распространено на Украине столь же широко, как и на других восточных территориях, если не больше. Кроме того, некоторые критики договора с Украиной игнорируют тот факт, что для многих украинцев власть русских большевиков казалась более опасной и отталкивающей, чем германская поддержка Рады, даже с учетом временной оккупации страны центральными державами, которой, вероятно, нельзя было избежать ни с официальным мирным договором, ни без него. (Тот факт, что германская победа в войне считалась вполне ожидаемой и что на помощь Антанты нельзя было рассчитывать, тоже следует рассматривать как важный фактор, влиявший на все происходившие тогда события.) Наконец, последнее по порядку, но не по значению. Сам по себе договор с Украиной в действительности не повлиял на существо украинской кампании Германии. На самом деле события на восточных территориях могли развиваться и по-другому, если бы немцы решили следовать оккупационной политике иного рода или если бы для руководства действиями были выбраны другие люди.