Украинский философ Григорий Саввичъ Сковорода

шляя о томъ, что во тлѣнныхъ ея образахъ сокрывается животъ вѣчный. И это превосходство Библіи надъ всѣми другими книгами совершенно понятно, съ точки зрѣнія Сковороды: Библія насъ ничему другому не учить кромѣ Богопознанія, но это значить, что она учитъ главнѣйшему, безъ чего не можетъ обойтись никто. Отсюда ея универсальный характеръ; она необходима всѣмъ вмѣстѣ и каждому въ отдѣльности. Отсюда естественно вытекала мысль Сковороды, что каждый долженъ быть въ этомъ смыслѣ богословомъ. Богословскую науку онъ считалъ нужною для всѣхъ. А я вспомнилъ, говорить одинъ йзъ собесѣдниковъ въ его трактатѣ „Алфавитъ мира", тѣхъ совопрос-никовъ вѣка сего: богословская наука къ чему она? Я де не священникъ и не монахъ". Будто душевное спасеніе не всѣмъ нужное и будто спасеніе и спокойствіе сердечное не одно и то же. Богословская наука выше всѣхъ свѣтскихъ наукъ. „Медицина, говорилъ Сковорода, врачуетъ тѣло; юриспруденция страхомъ приводить каждаго къ должности, а богословіе дѣлаетъ изъ рабовъ сынами и друзьями Божіими, вливая въ сердце охоту къ тому, къ чему гражданскіе законы силою волокутъ". Чѣмъ больше такихъ богослововъ въ государствѣ, тѣмъ оно .счастли-вѣе, и не напрасно пословица гласить: доброе братство лучше богатства (2-е отд., стр. 173). Сковорода хотѣлъ осуществленія чисто христіанскаго государства и общества. Богъ, говорилъ онъ, даетъ народамъ науки и искусства; разлившись по всему корпусу политическаго организма, онъ дѣлаетъ его прочнымъ, мирнымъ и благополучнымъ; государство, будучи основано на немъ, бываетъ домомъ Божіимъ; отдѣльный человѣкъ, основавъ на немъ свою жизнь, дѣлается благочестивымъ. Но все это относится только къ истинной богословіи и инстиннымъ богословамъ, т. е. стремившимся познать Духъ. Идеаломъ для нихъ долженъ служить самъ Величайшій богословъ Христосъ. Измученный дорогой, сидитъ онъ при источникѣ, томимый голодомъ и жаждою. Было около полудня. Не было съ кѣмъ завести ему бесѣду о царствіи Божіемъ. Пришла жена за водою—вотъ и случай. По-просилъ у нея напиться не для утоленія жажды, а для того, чтобы начать бесѣду. Вода стихійная подала ему поводъ гово-

15

рить о водѣ живой. Не устыдился, не поопасался мужъ Божій со слабымъ поломъ богословствовать, въ надеждѣ, что авось либо проведетъ ее изъ суевѣрія въ истинное богочтеніе, которое не привязано ни къ полу, ни къ состоянію, ни къ мѣсту ни времени, вя къ обрядамъ, а только къ одному сердцу. Возвратились ученики Его съ пищею и, зная, что онъ ничего еще не ѣлъ, просятъ покушать. Моя пища, сказалъ имъ учитель, да сотворю волю пославшаго мя. И голоденъ, и жаждетъ, и не веселъ, если не дѣлаетъ и не говорить о томъ, къ чему Его предна-значилъ Отецъ небесный. Въ этомъ Его и пища, и питіе, и ве-селіе. Учитъ въ сонмищахъ, учитъ въ домахъ, учитъ на улицахъ, уччтъ въ кораблѣ, учитъ на травѣ зеленой, на горахъ и вертоградахъ, на ровномъ мѣстѣ, стоя, сидя и ходя, ночью и днемъ, въ городахъ и селахъ. Въ несродное себѣ дѣло не мѣшается. Кто мя постави судію или дѣлителя? Мое дѣло учить о царствіи Бо-жіи, отвѣчаетъ онъ одному лицу, обратившемуся къ нему за разрѣшеніемъ вопроса о наслѣдствѣ. (2-е отд., стр. 140).

Нисколько не отрицая значенія обрядности, онъ только старается показать, что самъ по себѣ обрядъ, или какъ онъ называете церемонія, безъ тайнаго смысла, въ него вложеннаго, безъ глубокой вѣры, недостаточенъ. Вся сила 10 заповѣдей говорить онъ, состоитъ въ одномъ словѣ—любовь; на ней основанъ вѣч-ный союзъ между Богомъ и людьми; она тотъ невидимый огонь, которымъ сердце воспаляется къ Богу и его волѣ, а посему и самъ Богъ называется любовью. Но эта Божественная любовь (т. е. Богъ) имѣетъ внѣшніе признаки; они то называются це-ремоніями или образами, формами благочестія. И такъ, цере-монія по отношенію къ благочестію есть то, что на зернахъ шелуха. Если же сія маска лишена силы (т. е. благочестія), то остается одна лицемѣрная обманчивость, а человѣкъ—гробомъ раскрашеннымъ; обрядъ можетъ выполнять самый несчастный бездѣльникъ. Существуете глубокая разница между обрядомъ и его смысломъ, церемонія является только тропинкою, могущею привести къ Богу, но болѣе всего нужна милость и любовь. На что намъ, говорить Сковорода въ другомъ мѣстѣ, мѣстопо-ложенія тлѣннаго рая? На что намъ родословія историчная?

15

ківвская старина.