Украинский рубеж. История и геополитика

Современный ультралиберальный и политически ангажированный подход отождествляет германский нацизм и советский коммунизм, которые даже в период холодной войны и политики и политологи считали антитезами. Полностью игнорируется сам факт агрессии и цель рейха истребить 40 % населения Центральной России и превратить территорию и народ в «материал». Абсурдность и антинаучность отождествления нацизма и коммунизма очевидна в полной противоположности коммунистической идеи всеобщего равенства, выросшей из философии прогресса, и главного антихристианского и человеконенавистнического содержания нацизма — языческой доктрины природной неравнородности людей и наций, оправдывающей этим истребление и порабощение целых народов. Смысл войны сводится лишь к тому, что фашистской агрессии противостоял недемократический советский режим, который проводил репрессии против реальных и мнимых инакомыслящих. Куда более репрессивная и кровавая Великая французская революция до сих пор не вызывает никаких пересмотров и ниспровержений.

Е. С. Сенявская с полным основанием подмечает, что в этом столкновении «патриотические, национально-государственные интересы страны подчинили себе советскую систему и даже частично трансформировали коммунистическую идеологию (курсив Н. Н.). Идеи мировой революции были отброшены, а понятия „Родина“, „Отечество“, еще недавно публично предававшиеся анафеме, оказались в сознании народа определяющими. Война сразу же стала Народной и Отечественной… Только обращаясь к глубинам народного духа, система могла выжить, но, спасая себя, она спасала страну»^[67]. Действительно, характер гитлеровского нашествия и восстановление исторического наследия в душах всего военного поколения привели к интуитивному осознанию, что «гибель советского государства означала бы гибель России». А это объединяло и принявших, и не принявших революцию. «В тех условиях интересы народа, страны и государства, понятия Отечества и Государства оказались в главном тождественны»^[68].

Подтверждение такому суждению неожиданно находим в восторженных статьях о Сталинградской битве военных корреспондентов в СССР британских и американских газет. Тексты начинают пестреть такими понятиями, как «русский дух», «русский солдат», «русская культура» и даже «русская литература», которые подвигали на жертвенный сверхчеловеческий подвиг. «Патриотизм в России — это не размахивание флагом. Это скорее открытие для себя того, что в данный момент представляет ценность в историческом прошлом России», — пишет о «России, вдохновленной своим до-ленинским прошлым» (курсив Н. Н.), Морис Хиндус, военкор «Таймс», из воюющего СССР. Он делится в газете наблюдениями, что солдаты в окопах осознали, что защищают не только заводы на Урале, свой дом и будущую счастливую жизнь, но что за ними «соборы, Кремль, древние церкви с золотыми куполами, поэты, музыканты и писатели, все те, кто до них сражались за страну… Россию»^[69].

Нелишне заметить, что не все коммунистические ортодоксы приняли новые акценты в советской идеологии, что демонстрирует неоднозначное отношение к культовому до сих пор фильму С. Эйзенштейна «Александр Невский» (1938), который диссидент Л. Копелев, признавая его огромное воздействие, позже назвал рождающим «шовинизм». А. Довженко саркастически заметил в своем критическом разборе фильма, что Александра Невского так идеализировали, что его «впору назначать секретарем Псковского обкома».