Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2

Бесспорно, земля оставалась основным вопросом для крестьян. Они стремились к ней инстинктивно и готовы были защищать свои права против любой власти, даже той, которая инициировала революционные преобразования на селе, однако проявляла то ли непоследовательность, то ли ошибки и просчеты.

Так II съезд представителей от крестьянских и рабочих Советов 35 волостей Гуляйпольского района и повстанцев-махновцев (12–16 февраля 1919 г.) требовал безусловного перехода земли в руки трудового крестьянства на следующих принципах: «земля ничья» и «пользоваться ею могут только те, кто трудится на ней, кто обрабатывает ее, земля должна перейти в пользование трудового крестьянства Украины по норме уравнительно-трудовой»[411].

А 10 апреля 1919 г. в Гуляй-Поле состоялся III съезд, на который собрались посланцы почти 2 млн крестьян от 72 волостей Александрийского, Бердянского, Бахмутского, Павлоградского уездов, а также от 3-й Заднепровской бригады и еще трех повстанческих полков Красной армии. Делегаты сочли, что III Всеукраинский съезд Советов не стал «настоящим и свободным выразителем воли трудящихся» и в принятой резолюции требовали проведения социализации земли, заводов и фабрик, существенного изменения продовольственной политики, «замены реквизиционных отрядов правильным системным товарообменом между городом и деревней, создания широкой сети потребительских обществ и кооперативов»[412]. Там же отмечалось, что «положение на Украине и Великороссии характеризуется захватом власти политической партией «коммунистов-большевиков», которая не останавливается ни перед какими мерами удержания и закрепления за собой государственной власти». Поэтому, с учетом таких выводов резолюция III съезда повстанцев гласила: «Диктатуры, какой бы то ни было партии, категорически не признаем. Левым социалистическим партиям предоставляем право свободно существовать лишь как проповедникам различных путей к социализму, но право выбора путей оставляем за собой»[413].

Подобно тому, как после провозглашения власти Директории на территориях распространения ее юрисдикции возникали очаги протеста, волнения, повстанческие движения (хотя республиканские власти еще не успели проявить себя в такой степени, чтобы массы получили более-менее полное, всестороннее представление о ее преимуществах перед предыдущим режимом), с приходом красных отрядов довольно быстро проявились такие же тенденции к сопротивлению уже против советской власти. Так, за считанные недели в Киевской, Черниговской, Полтавской губерниях появились различные по численности (от 25 до 2 тыс. человек) отряды Зеленого (Д. Терпило), А. Соколовского, Е. Гончара, Орловского, Ю. Мордалевича, Волынца, Климента, Коломийца, И. Струка, Ангела, Ковтуна, Вершигоры, Гуленко и других руководителей, имена которых в истории не сохранились. Уже в апреле 1919 г. органы НКВД зарегистрировали 93 выступления против власти[414]. А в первой декаде июля в Украине произошло уже 207 выступлений[415].

Советское руководство, командование Красной армии начинали решительную борьбу с повстанчеством – «бандитизмом» буквально с первых дней овладения тем или иным регионом и, естественно, в зависимости от степени активности действий последних[416]. При этом делались попытки осуществлять дифференцированный подход, с пониманием относиться в частности к тому, что в повстанческие отряды также проводились мобилизации, т. е. не все попадали в военные формирования добровольно и совершали преступления[417].

Большевики считали главной причиной явления, приобретавшего массовый характер, поведение кулачества, которое активно влияло и на другие слои сельского населения[418]. Следовательно, основным направлением преодоления опасности считалось углубление классового противостояния в крестьянской среде на основе имущественного неравенства и противоречий, а также организация бедняцких элементов (через создание комбедов) на борьбу с «кулацкой контрреволюцией».