Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. Между Веной, Берлином и Киевом. 1914—1918

Наряду с военизированными обществами в Галиции действовали молодежные объединения украинского толка – от тайных школьных кружков до легальных студенческих организаций. Из последних самой заметной была «Молодая Украина», в 1900 году открыто призвавшая к независимости украинского государства. В том же году съезд студентов и учащихся средних школ во Львове провозгласил, что «только в самостоятельном, собственном государстве украинская нация найдет полную свободу развития»[164]. Молодежь, проникшаяся украинской идеей, активно боролась и за открытие университета. Апогеем напряженности стала демонстрация 1910 года, во время которой было много раненых, а один студент погиб[165]. Выразителем радикальных взглядов был львовский студенческий журнал «Відгуки», выходивший в 1912–1913 годах. Он критиковал политиков за ультралояльность Вене и призывал украинцев «сформировать свою собственную силу и только на нее опереться», иначе в случае войны с ними никто не будет считаться[166].

Один из украинских студенческих активистов позднее признавал, что в предвоенном Львовском университете среди украинских студентов «молодые революционеры, люди великой идеи и сильной веры» были лишь небольшой группой. Преобладала точка зрения, что молодежь должна не бороться во имя «Свободной Украины», а учиться и вырабатывать «культурные ценности»[167]. Журнал «Відгуки» в 1912 году сетовал, что за 12 лет лозунг независимости Украины превратился в «банальную фразу»[168]. Разногласия поколений усугублялись еще и антиклерикальными взглядами молодежи. Левые партии и печать обвиняли священников в прислуживании полякам, паразитировании на простом народе и враждебности к науке и образованию[169]. За год до войны студенческий конгресс во Львове поддержал идею постепенного вытеснения церкви из сферы образования, а студенческий журнал «Шляхи» даже предложил основать атеистическое общество[170].

Парадоксально, что, несмотря на эту тенденцию, грекокатолическая (униатская) церковь была одним из главных факторов национальной консолидации для галицийских украинцев. После запрета унии в России[171] галицийские русины были крупнейшей в мире этнической группой, которая в массе своей исповедовала грекокатоличество. Униатская церковь была обречена стать «национальной» церковью, и даже конфронтация с антиклерикальной молодежью не могла поколебать ее влияния на украинское движение. Униатские священники участвовали в общественной и политической жизни, формировали народовские организации на местах, избирались в сейм и парламент. Это привело к тому, что к началу нового столетия церковь, с одной стороны, стала превращаться в инструмент светского движения и потеряла в престиже, а с другой – более тесно срослась с ним[172].

«Украинизации» греко-католической церкви способствовало и отпадение от нее тех, кто считал себя поляками. К началу XX века среди грекокатоликов таких было немало, поскольку высшая иерархия церкви выступала против «национализации» духовенства и национализма как такового. Но время диктовало свои правила. Точкой невозврата стало убийство украинским студентом наместника Галиции А. Потоцкого в 1908 году. Униатские иерархи осудили убийство, но это не помогло: за этот год в одном только Львове в римокатолики перешло 168 униатов – больше чем за предшествующие пять лет. В 1910 году римокатоличество приняли около 250 униатов Львова, наоборот – всего три человека[173]. Украинские деятели стали считаться с церковью, а та, в свою очередь, шла на встречные уступки. Так, в 1910 году на Шевченковских днях в Перемышле, когда со сцены прозвучало антиклерикальное стихотворение Шевченко «Ян Гус», зал покинул только епископ Константин Чехович – другие представители духовенства остались[174].

К началу Первой мировой войны тремя высшими иерархами УГКЦ были митрополит Львовский и Галицкий Андрей Шептицкий, епископ Станиславовский Григорий Хомишин и епископ Перемышльский Константин Чехович. К тому времени все они занимали свои кафедры более десяти лет, и каждый выработал свою стратегию взаимодействия со светскими кругами. Шептицкий предпочитал осторожный компромисс с украинскими лидерами, Чехович избегал участия в политике, а Хомишин активно вмешивался в политические процессы, противостоя в своей епархии русофилам и радикалам. Иерархи придерживались разных моделей поведения, но одно их объединяло – ни один не поддерживал русофилов, хотя среди последних было немало греко-католических священников[175].

1.3. Украинская политическая жизнь в предвоенные годы