Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. Между Веной, Берлином и Киевом. 1914—1918

4.3. Украинцы Австро-Венгрии в 1917–1918 годах: старые опасения и новые успехи

Пленение и гибель на войне сотен молодых идейных украинцев оставили украинское движение в Австро-Венгрии без «резервов». К началу 1917 года, когда войска Центральных держав освободили большую часть Галиции и ситуация в регионе стабилизировалась, эта проблема встала особенно остро. Украинские деятели призывали «вырывать талантливых детей» из семей и отправлять учиться[853]. Неравнодушный читатель газеты «Діло» из Яворовского повета жаловался, что «патриотов» хватает разве что на словах, а на практике никто не развивает украинскую жизнь: «Вот восстановленный филиал „Сельского хозяина“ спит, как и во времена вторжения. Филиал „Просвиты“ до сих пор не восстановлен, как не слышно ничего и о работе политической организации. Депутат Сингалевич объехал уже свой округ вблизи фронта пару раз, а здесь не показывается ни депутат большинства, ни меньшинства»[854].

Отсутствие членов УПП в своих избирательных округах играло на руку их политическим противникам, не упускавшим случая указать на это публично. Ареной противостояния, как обычно, стала печать: «Діло» доказывало, что народным избранникам следует помогать населению на местах, а в Вене должны остаться только «самые влиятельные лидеры»[855]. «Шляхи» замечали, что большинство украинских депутатов не только ни разу не посещали свои округа за годы войны, но и не ходят на заседания парламента[856]. «Українське слово» парировало, что депутаты не могут решить проблем всех своих избирателей и ограничены во времени, средствах и силах[857]. И все же парламентарии поехали отчитываться в свои округа. Жители Яворовского повета, к которым приехал с отчетом избранный ими депутат С. Днистрянский, выразили ему доверие, но с условием, чтобы он бывал у них почаще[858].

Возмущение украинских кругов вызывало положение дел на Волыни. В апреле 1917 года военные власти отозвали оттуда комиссаров УСС. ВУС и СОУ стали безуспешно добиваться восстановления «вербовочных комиссариатов»[859]. В регионе активизировались поляки. «Діло» негодовало, что поляки, получив Холмщину, «приступили к такому же завоеванию Волыни»[860]. «Волынские школы были нашим утешением и радостью, а теперь, говорят, с ними беда. Враги. Нужно их победить!» – восклицал в частном письме учитель М. Вахнюк[861]. Бил тревогу в письмах единомышленнику и стрелец А. Дидык, находившийся в Устилуге на Волыни, – в Устилуг, писал он, приехало то ли шесть, то ли восемь учителей-поляков, и они уже разъезжаются по селам, а «наших» – ни одного[862]. В церковных кругах беспокоились, что на Волыни не хватает священников, так как православное духовенство покинуло регион[863]. Стрельцы и сами признавали, что часть местного населения относится к ним настороженно. Некоторые писали Б. Заклинскому, автору букваря для волынских детей, что в учебниках не стоит педалировать деятельность стрельцов[864].

В самой Австро-Венгрии украинское движение продолжало распространять свое влияние: в начале 1917 года при поддержке ВУКС в Вене открылись курсы для неграмотных, желающих научиться писать по-украински[865]. Многочисленным беженцам централизованно помогал Украинский краевой комитет вспомоществования: письма в комитет отправляли, среди прочих, бывшие узники Талергофа и их родственники[866]. Работа велась и в госпиталях: в письмах раненых военнослужащих встречаются обороты типа: «Тяжкий враг господствует в дорогих нам сторонах и готовится сделать из Украины Московщину»[867]. Украинские политики добивались создания отдельной организации для восстановления восточной части региона, состав сотрудников которой будет пропорционален этническому составу населения этой части Галиции[868], а также требовали освобождения от воинской обязанности преподавателей-украинцев[869].

Украинская общественность ждала от политической верхушки ужесточения риторики. В начале июня 1917 года съезд украинских студентов потребовал от депутатов «отчетливо и без политических спекуляций» заявить, что украинский народ по обе стороны фронта стремится к полной государственной независимости и объединению всех украинских земель или по крайней мере к «как можно более широкой национально-территориальной автономии в границах существующих государств»[870]. Речь шла обо всех «территориях, которые стонут под беспримерным польским и мадьярским игом, а именно Венгерской Украине, Холмщине, Подляшье, Волыни и Галичине с Буковиной»[871]. Схожие требования озвучило студенческое общество «Сечь»[872].